Владимир Александрович Руднев (настоящая фамилия Базарова) был близким другом Богданова с народнических собраний[269]. Вместе они с энтузиазмом приняли идеи марксизма и включились в революционную деятельность, за которую были сосланы в Калугу в начале ХХ века. Там Базаров работал в земском статистическом органе, но основные свои силы он посвятил переводу разнообразных политических и неполитических трактатов, благодаря чему они стали доступны русскому читателю[270]; в этой работе ему иногда помогал Иван Иванович Скворцов-Степанов. Вместе с Богдановым, Луначарским и другими Базаров в 1904 году стал одним из авторов сборника «Очерки реалистического мировоззрения». Это был первый труд большой группы «критических» марксистов, опубликованный в ответ на известный сборник «Проблемы идеализма»[271].
В «Очерках реалистического мировоззрения» Базаров ясно показал свой интерес к эмпириокритицизму, который был очень популярен в то время в России. Он писал: «Психическое и физическое, “я” и “внешний мир” представляют из себя лишь условные классификаторские термины, общие обозначения различных способов сочетания одного и того же познавательного материала»[272]. Согласно Базарову, научные законы и принципы являются абстракциями на основе опыта. Они замещают постоянно изменяющиеся ощущения единообразными и устойчивыми символами для того, чтобы можно было делать обобщения и анализировать опыт. С такой точки зрения любая физическая теория, любая картина мира или этическая система неизбежно относительна: «Так называемый “прогресс” представляется нам не как постепенное “раскрытие” абсолюта, от века неизменного, а как непрерывное творчество новых форм, из которых каждая одинаково “истинна” для своего времени. <…> в борьбе за данный познавательный материал побеждает тот научный принцип, который с наименьшею тратою силы овладевает этим материалом; титул истины есть трофей, достающийся победителю»[273]. Сборник 1908 года «Очерки по философии марксизма» начинается с эссе Базарова «Мистицизм и реализм нашего времени». С одной стороны, он резко раскритиковал ортодоксальных марксистов, и прежде всего Плеханова, и их скрытый «мистицизм» «вещи в себе». С другой – делая отсылки к Авенариусу и Маху, он набросал общую концепцию «реалистичной»/реалистической картины мира, которая заменит старомодный материализм. Рассуждая обо всех классических темах русского махизма (психофизический параллелизм, «биологическая» концепция знания как адаптации к окружающей среде, конвенциональный взгляд на гипотезы и понятия и коллективный предмет знания) Базаров предложил оригинальную критику знания как чистого описания явления. В заключение он определил основные черты «философии действия», которую он будет развивать в своих более поздних сочинениях: «Не мы познаем, т. е. “отражаем”, “описываем”, “символизируем” и т. п. предметы, данные нам до нашего описания, а предметы “даются”, или, если угодно, “создаются” для нас (т. е. для нашей памяти) только в творческом акте познания. Все данное есть в то же время созданное»[274]. Таким образом Базаров соединил современную эпистемологию с марксистским взглядом на практику. Поэтому неудивительно, что Базаров высказал некоторую озадаченность по поводу того, что он считал реальным изменением в богдановской теории подстановки, от субъективной эвристики к некоей онтологии. Возможно, Базаров посчитал это в каком-то смысле возвратом к «антропоморфизму». Богданов так объяснил свою позицию: «Идея “универсальной подстановки” для меня в том и заключается, чтобы очистить метод подстановки, – который, по-моему, фактически является основным и всеобщим для познания, – от антропоморфизма, как очистилось от него понятие “энергии” в своем развитии из понятия “усилия”»[275]. Базаров в ответ выразил радость по поводу того, «что самый факт эволюции», который, как ему казалось, он увидел в богдановской теории подстановки, «оказался недоразумением»[276].
Однако подстановку как возможное основание объективности все еще продолжали обсуждать в группе Богданова. Мария Федоровна Андреева свидетельствует о том, что эта тема была предметом дискуссии на вилле Горького на Капри в начале 1909 года. Она рассказала Богданову, что Вилонов, только что прибывший из России рабочий, «нападал на это слово» [подстановка], в то время как и Горький, и Луначарский (которые спустя несколько лет будут критиковать концепцию Богданова) «его защищали и объясняли»[277].
269
Богданов А. А. Мое пребывание в Туле // Революционное былое. 1923. № 2. С. 16; Добротвор Н. На заре революционного движения в Туле // Там же. С. 12; Клебанер В. С. К возвращению Владимира Базарова. С. 76–79.
270
Разломалин Д. Первые шаги партийной организации в Калуге // Из партийного прошлого. Сборник воспоминаний о партийной работе в Калуге. Калуга, 1921. С. 33; Малинин Д. Из воспоминаний о кружке семинаристов-марксистов // Там же. С. 103.
271
Стейла Д. Наука и революция. Рецепция эмпириокритицизма в русской культуре (1877–1910 гг.). М., 2013. С. 147–155, 177–188.
272
Базаров В. А. Авторитарная метафизика и автономная личность // Очерки реалистического мировоззрения. Сборник статей по философии, общественной науке и жизни. СПб., 1904. С. 195.
274
Базаров В. А. Мистицизм и реализм нашего времени // Очерки по философии марксизма. С. 32.
277
Scherrer J., Steila D. (eds.) Gor’kij-Bogdanov e la scuola di Capri. Una corrispondenza inedita (1908–1911). Roma: Carocci, 2017. P. 374.