Сама по себе принадлежность к 2-й гильдии еще ничего не означает, это очень разнородная группа предпринимателей, включавшая и вполне успешных коммерсантов, и таких, дело которых балансировало на грани разорения. Трудно, однако, считать человека без собственного дома и к рождению сына только три года как вступившего в купечество (заметим, на 50-м году жизни) «зажиточным купцом». Между прочим, отсутствие у Максимовых своей жилой недвижимости подтверждается также и тем, что они не числятся в справочнике домовладельцев Санкт-Петербурга (например, за 1892 г.) [113].
Дом № 32 по 5-й линии Васильевского острова, где родился А. А. Максимов.
Фото автора и А. С. Птицына, 2020 г. Дом существовал уже в 1770-х гг. как одноэтажное здание на полуподвале, таким он оставался и в 1874 г., когда родился Максимов [12, 62]
Не лишним будет заметить, что смерть (или, что очень маловероятно, уход от дел) отца А. А. Максимова наступила в год, когда сыну исполнилось 12 лет, и едва ли семья, кормилец которой умер или ушел на покой, могла процветать. Не в этом ли следует искать причину нескольких характерных черт и привычек Максимова, которые, как известно, формируются с детства? Ведь от непростого, но амбициозного прошлого его семьи ему могла достаться не только привычка к купеческому пробору на голове, анекдотичному для профессора-медика (да еще и военного, для которого должно быть правилом презирать торговцев), но и, например, чрезвычайная скрытность относительно скромной, совсем не аристократического масштаба жизни за нарочито шикарным фасадом. Впрочем, имеются свидетельства, правда, на уровне слухов, что от родственников («тетушек») Максимов унаследовал значительные капиталы[5]. Свою роль могли сыграть и сословные предрассудки: купечество, какими бы капиталами оно ни обладало, все равно не могло быть поставлено в один ряд с аристократией, внешний шик коммерсантов нередко бывал попыткой скомпенсировать социальные комплексы.
Так что же нового удалось узнать, листая и сопоставляя между собой все эти многочисленные статьи и некрологи в медицинских журналах и справочники полуторавековой давности? Довольно немало.
Александр Александрович Максимов родился 22 января 1874 г. в Санкт-Петербурге. По-видимому, это произошло в доме № 32 по 5-й линии Васильевского острова (дом сохранился, хотя и несколько раз перестраивалcя). Мальчика крестили 10 марта в Екатерининской церкви при Императорской академии художеств. Будущий ученый рос в семье уже пожилого отца Александра Максимовича Максимова, только-только выбившегося в купцы, и матери Веры Петровны, которая была моложе мужа на 17 лет. Для обоих родителей это был уже не первый брак. Вера Петровна, очевидно, впервые вышла замуж за некоего Николая Савельева, судя по годам первой дочери, в возрасте около 20 лет. Александр был вовсе не вторым, а третьим или даже, если считать падчерицу, четвертым (и, по-видимому, последним) ребенком в семье. Кроме него, в семье было еще три девочки – уже взрослая единоутробная сестра Вера, старшая (на 5 лет) сестра Евгения (никогда не упоминаемая биографами) и значительно более близкая по возрасту Клавдия (которая была старше Александра всего на 3 года, а не на 5 лет[6]). Не удивительно, что именно с последней у Александра в дальнейшем сложились самые тесные отношения. В финансовом плане семья жила неровно: нередко отцу улыбалась удача в делах, но за ней все-таки следовали спады (хотя едва ли дело доходило до нужды), и в конце концов, когда Александру исполнилось 12 лет, купеческий статус семьи окончился, вероятно, по причине смерти отца.
Глава 2
В гимназии К. И. Мая (1882–1891)
Отец А. А. Максимова, писавший о себе в справочнике то как о человеке с домашним образованием, то с образованием, полученном в частном учебном заведении, по-видимому, этого своего образования стыдился, и потому Александр был определен в легендарную частную немецкую школу К. И. Мая. Она была удобна еще и тем, что располагалась на Васильевском острове (10-я линия, дом № 13) [15, 110].
Школа имела три отделения: небольшое коммерческое, с углубленным изучением английского языка, реальное – с акцентом на естественные науки, французский и немецкий языки, но без права поступления в университет (а только в высшие специальные заведения вроде технологического или горного институтов) и гимназическое, с латынью и греческим, дающее право на дальнейшее обучение в университете. По общим отзывам, это было весьма нестандартное первоклассное учебное заведение (с лозунгом «сперва любить, потом учить»), в котором обучалось довольно много детей успешных разночинцев. Так, в частности, ту же школу (но несколько позже, и не гимназическое, а реальное отделение) окончил классик советской гистологии А. А. Заварзин [61]. Вообще же список выдающихся деятелей, вышедших из этой школы, весьма велик [15]. Популярность и престиж данного учебного заведения, вероятно, повлияли на решение «купца православного вероисповедания» отдать своего сына в «немецкую» гимназию (а не в какое-нибудь коммерческое училище), ассоциирующуюся скорее с иноземцами-лютеранами. Даже если у семьи не всегда было благополучно с финансами, на образовании, по-видимому, решили не экономить.
6
Разница в 5 лет между Александром Максимовым и Клавдией исчисляется исходя из сообщения И. Э. Константинова, который на ее надгробном камне (в Америке) обнаружил следующие даты: 1869–1928 [170]. Надо, однако, иметь в виду, что после смерти брата Клавдия осталась совсем одна в совершенно чужой стране, без родственников и даже без знакомых, она не занимала никакой позиции в Чикагском университете, где работал А. А. Максимов, и оттого точная дата ее рождения могла быть просто неизвестна людям, заказывавшим надмогильную надпись.