Морис Дрюон
Александр Македонский,
или Роман о боге
Maurice Druon
ALEXANDRE LE GRAND
Copyright © 1958 by Maurice Druon
Серия «Азбука Premium»
© А. В. Коротеев, перевод, примечания, 2008
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019
Издательство АЗБУКА®
…Мы (незаконнорожденные) не существуем и ничего не имеем. Все дети, рожденные в законе, могут наслаждаться жизнью на земле бесплатно.
…Не путайте мифы с божественными биографиями, а богов с их образами.
Предисловие
Эта мысль осенила меня при чтении Плутарха. Две первые работы из его цикла «Сравнительные жизнеописания», посвященные Тесею и Ромулу, являются биографиями незаконнорожденных.
«Между Тесеем и Ромулом, – пишет Плутарх, – много общего, происхождение обоих темно, поэтому они считаются потомками богов.
Вместе с тем они физическую силу соединяли с умом. Один из них основал Рим, другой создал Афины, знаменитейшие города в мире; оба похищали женщин; ни один не избег несчастия в собственном доме и ненависти родственников; кроме того, оба они рассорились, говорят, перед смертью со своими согражданами, если только правдой в их жизни считать то, что всего менее носит на себе поэтическую окраску»[1].
В этом описании наглядно показаны отличительные черты незаконнорожденных. Одинаковые природные черты характера или похожие превратности судьбы можно обнаружить почти у всех великих незаконнорожденных Истории, и особенно у великих внебрачных сынов древности.
Утверждение о своем сверхъестественном происхождении, пророческие способности, мессианское призвание, необычайная физическая выносливость, гибкий ум, бунт против среды, в которой родился, разногласия с близкими, неуравновешенность характера, убийственные вспышки гнева, внезапные исчезновения, желание покорять одновременно страны и женщин и господствовать над ними, создание городов, империй и учений, удивительное свойство становиться невыносимым для своих соплеменников, трагический, часто преждевременный конец или окончание жизни в одиночестве и скорби – вот основные черты, более или менее ярко проявившиеся в зависимости от конкретных личностей и эпох, которые с завидным постоянством отмечаются у этих необыкновенных людей.
Моисея часто считали внебрачным ребенком, и это больше чем предположение. Он, скорее всего, был египтянином (по этому поводу у Фрейда есть своя версия) и, по-видимому, происходил из фараонов, по крайней мере по матери, то есть был божественных кровей. Его рождение окружено глубокой тайной и легендами. Рассказывают, что он был отдан матерью водам Нила, но был спасен и усыновлен или просто взят на воспитание жрицей, дочерью фараона. Довольно краткий и неясный рассказ о нем в Библии имеет некоторое сходство с текстом, написанным на пятнадцать столетий раньше, в котором говорится о царе Саргоне, основателе древней династии в Вавилонии. «Я – могучий Саргон, властелин Аккада. Мать моя была весталкой, отца я не помню… Мать забеременела мной в городе Азупирани на берегах Евфрата. Она тайно произвела меня на свет, положила в корзину из тростника, отверстия в которой залепила смолой, и пустила корзину по течению, но я не утонул. Течением реки меня принесло к водочерпию Акки. Водочерпий Акки по своей доброте спас меня из вод и воспитал как собственного сына…»
В те времена для избавления жрицы от плода греховной связи младенца, существование которого, по предсказанию оракулов, таило в себе угрозу для царской власти, чаще всего отправляли по воле волн или оставляли на холме и препоручали ребенка охране богов. Видимо, так и случилось с Моисеем. Его мать оказалась более находчивой, чем мать Саргона, а может быть, ей помогли организовать одновременно сцену избавления от ребенка и его «обнаружения» в тростнике. Найденное дитя, согласно Библии, было отдано кормилице-еврейке, и таким образом ребенок нашел приют в кварталах бедноты. Зачем нужно было потом принцессе царского рода, облеченной полномочиями жрицы, брать себе маленького, никому не известного еврейского мальчика, воспитывать его как собственного сына, обучать религиозным наукам, жаловать почестями и высокими должностями, если это был не ее родной сын или ребенок женщины из ее семьи?
Всякое другое предположение выглядит немыслимым, если взглянуть на эллинистический Египет и представить себе социальные условия существования в этой стране евреев, священный характер царской семьи и строгие рамки ритуала, которому подчинялась вся жизнь во дворце.