Не о Радищеве ли вспоминает молодой поэт в этом стихотворении, когда говорит;
Безотрадные картины села Горюхина, мастерски, с глубоким знанием народной жизни изображенные Пушкиным, во многом напоминают сцены из «Путешествия».
Сближает Пушкина с Радищевым их общий горячий интерес к пугачевскому восстанию, как к проявлению подлинно народного движения борьбы и протеста. Несмотря на цензурные затруднения, Пушкину удалось в «Истории Пугачева» и в «Капитанской дочке» нарисовать правдивый образ самого Пугачева как представителя восставших народных масс.
И, наконец, в одном из вариантов своего стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» — стихотворения, в котором он осмысливает весь свой жизненный путь и свое значение как поэта, Пушкин снова вспоминает Радищева:
утверждая тем самым значение Радищева как борца за свободу, свою близость к нему и его идеям.
Н. А. Добролюбов и Н. Г. Чернышевский высоко оценивали революционный подвиг Радищева.
«Книга Радищева составляла едва ли не единственное исключение в ряду литературных явлений того времени, и именно потому, что она стояла совершенна одиноко, против нее и можно было употребить столь сильные меры», — пишет Добролюбов. Чернышевский указывал, что «Новиков, Радищев, еще, быть может, несколько человек, одни только имели тогда то, что называется ныне убеждением или образом мысли»[119].
А разве некрасовская муза «мести и печали» не близка по своему духу Радищеву?
Раскроем бессмертные книги великих русских революционных демократов и с волнением, подымающим и облагораживающим душу, прочтем их высказывания о родине, о русском народе, о его славном будущем.
«…Я всеми фибрами своей души принадлежу русскому народу; я работаю для него, он работает во мне, и это вовсе не историческая реминисценция, не слепой инстинкт и не кровная связь, а следствие того, что я сквозь кору и туман, сквозь кровь и зарево пожаров, сквозь невежество народа и цивилизацию царя, вижу огромную силу, важный элемент, вступающий в историю рядом с социальной революцией, к которой старый мир пойдет волей-неволей, если он не хочет погибнуть или окостенеть…» (Герцен).
«…Любить свою родину — значит пламенно желать видеть в ней осуществление идеала человечества и по мере сил своих споспешествовать этому…» (Белинский).
«…Содействовать славе не преходящей, а вечной своего отечества и благу человечества — что может быть выше и вожделеннее этого…» И еще: «…Я нисколько не подорожу жизнью для торжества своих убеждений, для торжества свободы, равенства, братства и довольства, уничтожения нищеты и порока, если б только был убежден, что мои убеждения справедливы и восторжествуют, и если уверен буду, что восторжествуют они, даже не пожалею, что не увижу дня торжества и царства их, И сладко будет умереть, а не горько…» (Чернышевский).
«…Наша родная Русь более всего занимает нас своим великим будущим, для которого хотим мы трудиться неутомимо, бескорыстно, горячо… Да, теперь эта великая цель занимает меня необыкновенно сильно…» (Добролюбов).
Разве не слышен в этих словах голос «гражданина будущих времен» — голос Радищева? Разве эта непоколебимая вера в победу правого дела не его вера? Разве эта готовность к самопожертвованию во имя родины не его нравственный завет?
Образ Радищева, великого русского писателя-революционера, приводился большевиками как пример честного, правдивого и свободного писателя. В листовке петербургских большевиков, посвященной 200-летию русской печати, говорилось о Радищеве:
«Там, где есть еще самодержавие, не может быть свободы мысли и слова. Вместе они не могут ужиться. Выход из положения может быть только один, и это давно уже поняли все честные, правдивые, свободные писатели. Первый это понял писатель Радищев 100 лет тому назад. Он написал книгу «Путешествие из Петербурга в Москву», в которой описал бедствия крепостных крестьян, виденные им на пути, описал злоупотребления и грабежи правительственных чиновников. Зная, что ему ни за что не позволят опубликовать эту книгу открыто, он сам, собственными руками напечатал ее в своей потайной типографии и распространил ее в публике. Это была первая книга на русском языке, не оскверненная цензурой, первая революционная попытка взять силою ту свободу слова, которую царское самодержавие отняло у русского народа…» (3 января 1903 г.)[120].
В. И. Ленин в статье «О национальной гордости великороссов», определяя линию исторического развития русского революционного движения, называет Радищева в числе лучших русских людей, которыми может гордиться русский народ.
«Нам больнее всего видеть и чувствовать, — пишет Ленин, — каким насилиям, гнету и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворяне и капиталисты. Мы гордимся тем, что эти насилия вызвали отпор из нашей среды, из среды великороссов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов, что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс, что великорусский мужик начал в то же время становиться демократом, начал свергать попа и помещика»
Ленин и Сталин первые дали в своих трудах всестороннюю, подлинно научную оценку значения русских мыслителей-революционеров. Следуя по указанным ими путям, советская историческая наука дала исчерпывающее определение роли и значения Радищева в общественной жизни нашей родины и в развитии революционного движения, освободив образ «гражданина будущих времен» от всего чуждого и лживого, с помощью чего буржуазные историки старались затемнить этот светлый и героический образ.
В своем докладе о XXII годовщине Октябрьской революции товарищ В. М. Молотов прекрасно выразил чувство гордости народов Советского Союза своим культурным наследством. Он говорил о том, что большевики не из числа людей, не помнящих родства со своим народом. «Мы, большевики, вышли из самой гущи народа, ценим и любим славные дела истории своего народа, как и всех других народов».
И Радищев обрел свое второе рождение в наши дни, в дни величайших побед советского народа, свергнувшего многовековой гнет самодержавия и построившего под руководством партии Ленина — Сталина новое, социалистическое общество.
Одним из первых памятников, поставленных советской властью, был памятник Радищеву. Этот памятник (временный), работы скульптора Шервуда, был установлен по указанию В. И. Ленина в сентябре 1918 года в Петрограде, на набережной перед Зимним дворцом. Наводнение 1924 года разрушило его.
«Теперь школьники изучают труд Радищева, — писал Ем. Ярославский, — и учатся ценить роль этого русского просветителя. Они знают; то, о чем мечтал Радищев, — полное освобождение крестьян, полное раскрепощение народа, уничтожение монархии, — все это осуществлено было именно потому, что из среды того народа, в силу которого и победу которого так горячо верил Радищев, поднялся новый класс — революционный рабочий класс. Авангард этого класса — большевистская партия, руководимая Лениным и Сталиным, осуществила величайшие исторические задачи. Советский народ должен знать, что в воспитание революционных поколений, которое расшатало царскую монархию, внес свою заметную долю и революционный просветитель конца XVIII века — «рабства враг» Александр Николаевич Радищев».
Неузнаваемо изменилась жизнь и в родном селе Радищева — Верхнем Аблязове. Зажиточно и культурно живут колхозники сельхозартели «Родина Радищева». В селе построены начальная и средняя школы, работает опытная сельскохозяйственная станция. В 1945 году здесь открылся музей Радищева.
120
«Листовки петербургских большевиков», стр. 16. Госполитиздат, 1939 г.
В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 85, изд. 4-е.