Александра

. И вот Мирина[98] стонет, стонут вместе с ней
Морские берега, внимая конский храп,
Когда, свершив прыжок свой пеласгический,
Ногой проворной выбьет волк пылающий[99]
Из дальнего песка и шум, и блеск ключа,
Источники откроет, встарь закрытые.
И вот сжигает землю всю Арес-плясун,
250 Ведя свою кровавую мелодию;
Мой край передо мной опустошаемый
Лежит; трепещут пашни, как колосьями,
Блистающие копьями. И в уши мне
С высоких башен горький вопль вонзается,
Стремясь к эфирным пажитям безветренным:
Плач женщин, одеянья разрывающих, —
На них несчастье за несчастьем рушится.
Но будет зло одно, из зол сильнейшее,
Что разорвет тебя, о сердце бедное[100]:
260 Орел-воитель, черный и стремительный,
Сверкая взором, роя землю крыльями,
Из уст, кружа по колеям извилистым,
Вопль издающий, что бросает в холод всех, —
Возлюбленного брата твоего схватив,
На воздух поднявши, питомца Птоева[101],
Когтями, клювом тело будет рвать, сквернить
Убийством землю, водоемы здешние,
На колеснице им ровняя борозду.
Возьмет потом он выкуп за тельца того —
270 Сверкающий металл пактольский[102], взвешенный
Точнейшими весами; но со временем
Отдаст такой же выкуп, за себя уже[103],
И в урну Вакхову сойдет[104], оплаканный
От нимф, которым мил Бефир сверкающий
И башня Либетрийская над Пимплией[105], —
Торговец трупами; страшась заранее
Судьбы своей, наденет женский пеплос он,
Коснется челнока у стана ткацкого[106],
Последним выпрыгнет на берег вражеский, —
280 От братнего[107] копья он и во сне дрожит!
О божество, какой уничтожаешь столп,
Отняв опору у несчастной родины!
Однако ж не без кары, не без горьких слез
И скорби рать разбойная дорийская,
Глумясь, смеется над судьбой сраженного:
Нет, к кораблям своим последний бег свершив,
Спасая жизнь, объята будет пламенем[108],
Взмолится к Зевсу, беглецов спасителю[109],
Чтоб горьких Кер отвел он от разгромленных.
290 Тогда уже ничто — ни ров, ни лагеря
Оплот, ни колья, словно крылья вбитые,
Ни стен зубцы, ни насыпь — не поможет им.
Как пчелы, коих гонит дым порывистый
И смешанный с огнем, они попрыгают,
Ныряльщикам подобны, с верхней палубы
На скамьи, на корму густыми толпами
И кровью обагрят чужой страны песок.
Героев многих, что добычу эллинам
Несут на копьях и гордятся предками,
300 О Гектор, растерзает сила рук твоих,
Убийством брызгая, стремясь к сражениям.
Но я страданья понесу не меньшие,
Всю жизнь пропла́чу по твоей могиле я:
Несчастным, о, несчастным мне предстанет свет
В день высшего из бедствий всех, которые
Свершило время, круг вращая месячный[110].
Твое опла́чу отрочество млечное,
О львенок, столь любезный всем сородичам:
Свирепого дракона огненосною
310 Любовною стрелой ты поразишь своей,
И ненадолго он совьется петлями;
Ты, укротив его, а сам нетронутый,
Лишишься головы на алтаре отца[111].
Ах, горе! Двух опла́чу соловьев-сестер[112]
И с ними твой удел, щеница горькая[113].
Одну сестру земля, что порождает нас,
Разверзнувшись, сокроет в щели-логове,
Взирающую в страхе на окрестный стон[114],
Где смерть свою нашла — в той роще дедовой[115] —
320 С детенышем прелюбодейка тайная:
Он грудь еще не тронул материнскую,
Она еще омыта не была, родив[116].
Тебя же жертвой к диким брачным празднествам
Лев ненавистный поведет, Ифиды сын[117],
Как будто подражая мрачной матери[118],
Которой[119] горло взрежет, кровь сольет в сосуд
Ужасный змей[120], палач телицы взвенчанной,
И сокрушит мечом, принадлежавшим трем[121],
Волкам ту жертву бросит Кандаоновым[122].
330 Тебя ж на берегу, старуху-пленницу[123],
Долонки, возмущенные проклятьями,
Побьют камнями волей всенародною:
Дождем тебя хитон оденет каменный,
И ты навеки станешь Майрой[124] траурной.
А тот[125] алтарь украсит Агамемнонов[126],
Рассыпав по нему седые локоны
(Бедняк, что куплен покрывалом сестринским
И возвратился на руины родины,
Во мрак забвенья спрятав имя прежнее

98

Холм близ Трои, считавшийся могилой одноименной амазонки.

99

Ахилл (от его прыжка с корабля на троянскую землю забил источник).

100

Далее рассказывается о поединке Ахилла («орла-воителя») с Гектором, подробно описанном в «Илиаде».

101

Птой («пугающий») — эпитет Аполлона, распространенный в Беотии. По одному из маргинальных вариантов мифа, «небесным отцом» Гектора был Аполлон.

102

Золото (лидийская река Пактол изобиловала золотым песком).

103

Когда Ахилл был убит Парисом, троянцы отказались отдать его тело ахейцам, пока те не возвратят выкуп, данный Приамом за тело Гектора.

104

Урну для останков Ахилла дал Фетиде Дионис.

105

Бефир, Либетр, Пимплия — топонимы в окрестностях Олимпа.

106

Рассказывается о пребывании Ахилла на Скиросе в девичьем обличье.

107

То есть Гекторова.

108

Опять нарушена хронологическая последовательность: атака троянцев во главе с Гектором на ахейский лагерь и корабли имела место, естественно, еще до гибели Гектора.

109

Зевс Фиксий — ипостась верховного божества, покровительствовавшая беглецам и изгнанникам.

110

Высшим для Трои бедствием названа гибель Гектора.

111

Речь идет о Троиле, младшем сыне Приама (его «небесным отцом» считался Аполлон). Ахилл («свирепый дракон»), влюбленный в Троила, хотел овладеть им; мальчик укрылся в храме Аполлона, но был там убит пришедшим в ярость Ахиллом.

112

Дочери Приама Лаодика и Поликсена.

113

Гекуба, впоследствии превратившаяся в собаку.

114

Лаодику, во время взятия Трои убегавшую от греков, поглотила земля.

115

Роща Ила близ Илиона. Строго говоря, Ил был не дедом Лаодики, а ее более отдаленным предком.

116

Килла, любовница Приама (жена его брата) родила от него сына Муниппа. Мать и ребенок были убиты по приказу царя.

117

Неоптолем, у Ликофрона сын Ифигении (Ифиды), принес Поликсену в жертву на могиле своего отца Ахилла.

118

Подразумеваются человеческие жертвоприношения, совершавшиеся Ифигенией в Тавриде.

119

Очевидно, все-таки Ифигении, а не Поликсене (вопрос дискуссионный). Дальнейший комментарий к данному месту исходит из этой интерпретации.

120

Агамемнон.

121

Пелопу, Атрею, Агамемнону.

122

Кандаон («сжигатель») — нередкий у Ликофрона эпитет Ареса.

123

Гекубу, взятую в плен и попавшую к долонкам (племя на Херсонесе Фракийском) и проклявшую их царя Полиместора. За это ее приговорили к побитию камнями, но во время казни она превратилась в собаку.

124

Распространенное собачье имя (в частности, так звали собаку пастуха Икария, первым получившего от Диониса вино и погибшего из-за этого).

125

Приам, убитый Неоптолемом на алтаре Зевса.

126

Агамемнон — здесь не вождь ахейцев, а один из эпитетов Зевса, особенно распространенный в Спарте.