Бесконечные «проходы» героев, которые упоминает Сельянов, – еще один структурный элемент кинематографа Балабанова (так же, как и вечные затемнения – ЗТМ, – которые зияют между сценами «Брата»). Критики обратили на них внимание еще в 1997-м, но объясняется их наличие, по мнению Васильевой, предельно просто: «Ему просто нравилось город снимать. Вот в “Кочегаре” тоже есть проходы, потому что ему очень понравился Кронштадт».
Балабанов вспоминал, что на «Брате» практически вся группа работала бесплатно – снимали на собственных квартирах, снимались по дружбе. Главного героя он поселил на собственной даче, где писался сценарий. «В фильме звучит реальный адрес, – вспоминает Васильева. – С дачей связан смешной случай: там зимой действовал отряд добровольцев, охранявших дома от грабителей и бомжей. Они ходили по дорожкам и смотрели, нет ли кого подозрительного. К нашему домику вела отдельная тропинка, по которой и пошел Сережа с фингалом под глазом и в армейском бушлате. Отряд добровольцев его поймал как грабителя, вызвал милицию. И таким составом все вместе они прирулили к съемочной группе, которая к тому моменту решила, что артиста съели волки». «Мы и со Славой [Бутусовым] договорились, что он дает нам музыку просто так, а я потом делаю ему клип на основе фильма, – вспоминал Бабанов. – Клип этот потом показывали по телевизору много раз. Собрались и сделали кино вместе. Очень дешево и быстро. Света Письмиченко по старой памяти снялась, в “Замке”-то она получала деньги. Витя Сухоруков тоже по старой памяти».
По словам Письмиченко (к которой до сих пор на улице подходят с вопросом, почему она не осталась с Данилой), за «Брата» ей заплатили через полгода – тысячу долларов, баснословные по тем временам деньги. Водительницу трамвая Свету она играла в собственной байковой рубашке и кофте, в которой приходила на пробы: «Там мой свитерок в треугольниках, я его купила в Финляндии, моя рубашечка. Мы когда пересматривали фильм в Выборге [1-08], Надя [Васильева] сидит, говорит: “Моя тарелочка! Она у меня еще на даче живая”. Тогда какая-то каша заваривалась, во всем чувствовалась правильная энергия». Письмиченко до сих пор уверена, что «наш-то» (то есть первый) «Брат» получился «менее агрессивным, более человечным», чем второй.
Знаменитый свитер [1-09] Данилы Васильева купила за 40 рублей на барахолке: «Помню, рылась на Удельной в таких больших чанах, вытащила его и была счастлива. Говорю: “Вот оно!” Из-за него и родился образ. Сначала Леша сомневался и говорил, что он больно какой-то такой – артистически красивый. Думал, свитер будет сразу выдавать, что Данила герой. А я говорю: “Давай его испортим болоньевой курткой”. И когда надели куртку, страшненькую, синюю, Леша сказал: “Во. Вот так вот”. А Сережа Бодров попросил: “Давайте хотя бы ботинки ему приличные, гриндерсы какие-нибудь или еще что-нибудь”. Я говорю: “Ага! С синенькими пятнышками”. А Леша: “Слушай, с какими синенькими пятнышками? Это же не педераст!” А шапка немца в костюмерной валялась. Мы были такие молодые, такие счастливые, что все получалось само собой, потому что вообще ничего не было. Я даже не знала, что там лежит – например, эта шапка. Просто подошла и взяла ее в гардеробе. Мы до этого были в Германии, где Леша писал звук на “Замке”, я купила себе пальто – первое в жизни, зеленое. И на “Брате” подумала, что его можно надеть на Сухорукова, потому что он не очень большой, невысокий. Галстук придурошный взяла у папы, ему подарили на день рождения друзья со смехом. Пиджак желтый, который на Сухорукове – у брата <актрисы> Насти Мельниковой. Куртку для девочки Кэт дала Настя Полева, потому что только у нее одной была маленькая косуха. Ботинки Кэт взяла у дочки жены <оператора> Астахова, они тоже у нее были единственные на весь город. В общем, мы объехали многих друзей – в каждой семье была одна вещь. Я приезжала и говорила: “Дайте что-нибудь, что у вас есть, – заграничное”».
Примерно по тому же принципу на проекте появилась и кинопленка. «Здесь иностранцы снимали “Анну Каренину”[3][1-10], – рассказывал оператор Сергей Астахов. – Они уехали, и мне говорит один знакомый: “Серега, тебе не нужна пленка? Американцы оставили – коробки вскрыты, но замотаны”. Не помню, сколько метров, но все это стоило каких-то денег, достаточно, по моим понятиям, больших. Я сказал Сельянову: “Сережа, тут за копейки продается пленка. “О, – говорит, – мы как раз собираемся снимать, давай купим”. Пленка оказалась хорошая, свежая – “Кодак”, никаких проблем с ней не было».