Бессемер понимал это, и проблема осложнялась тем, что начинать пришлось не с чистого железа. К тому же из конструкционных металлов тогда были доступны только чугун и сварочное железо. И хотя оба содержали железо, кроме него там присутствовали и другие ингредиенты, из-за которых эти металлы не соответствовали требованиям Бессемера. В чугуне сочетались железо и углерод, но высокое содержание углерода делало металл хрупким. Да и придать ему форму пушки нельзя было ни сваркой, ни ковкой. А в сварочном железе почти не было углерода, так что из него можно было изготовить, например, пластины для обшивки корпуса корабля, но оно часто содержало нежелательные включения – шлак, который отрицательно сказывался на прочности пушки. У Златовласки на выбор были тарелки с кашей – слишком горячей или слишком холодной, а у Бессемера металлы – слишком хрупкий или слишком мягкий.
Бессемер считал, что можно производить сталь, каким-то образом удалив сначала углерод из богатого им материала под названием «передельный чугун». Найди он способ этого добиться, для человечества настала бы новая эпоха сталеварения. Ради этого он произвел «множество модификаций и изменений»[75] в конструкции печи, чтобы достичь нужных условий. Целеустремленность была в числе лучших черт Бессемера. Он беспрестанно думал о металле, и, наконец, в момент выздоровления после болезни его посетила идея.
Бессемер был человеком из стали, но имел и свою слабость. С ним часто случались странные мучительные приступы морской болезни. В таком состоянии он днями не вставал с кровати. «Мало кто[76] страдал от морской болезни так, как я», – рассказывал он в автобиографии. Восстанавливаясь[77] после долгого морского путешествия, Бессемер нуждался в свежем воздухе, причем в больших количествах, и это натолкнуло его на мысль. Он писал: «Я пришел к выводу[78], что если воздух привести в контакт с достаточно обширной поверхностью расплавленного передельного чугуна, то металл быстро превратится в ковкое железо».
Поддув – испытанный метод, который для повышения температуры пламени используют любители приготовления мяса на пикниках или в костровой яме, знакомый людям с древних времен. Бессемер воспроизвел эту идею в 1855 г., но с изменениями – он использовал воздух с несколько иной целью. Для удаления избытка углерода[79] он собирался применить воздух, который должен был вступать в химическую реакцию с углеродом в расплавленном чугуне, а после этого предполагалось добавлять точно рассчитанное количество углерода обратно для получения стали. Бессемер вдувал воздух прямо в емкость с расплавленным металлом по трубке, вставленной через дно, что напоминало процесс внутри вулкана. Это была безумная идея, но она сработала.
Он так описывал свой опыт: «Все шло спокойно в течение примерно десяти минут»[80]. Иногда он замечал искры, но это его не обеспокоило, ведь их можно было ожидать при вдувании воздуха в расплавленный металл. Он предполагал, что увидит кипящий котел с огнем и дымом. Но через пару минут огонь и дым превратились в адское пламя. Кислород из воздуха вступил в бурную химическую реакцию с углеродом, и «в воздух взвился сноп искр и огромное белое пламя»[81], затем последовала серия громких взрывов. В результате химической реакции его нос, уши, глаза и кожа подверглись атаке густым дымом, оглушающими взрывами, ярким огнем и обжигающим жаром. Это клокочущее адское варево из расплавленного металла изверглось, как Везувий.
И хотя Бессемер рассказывает о произошедшем бесстрастно, эксперимент явно привел к взрыву и возгоранию части крыши здания. Когда огонь утих, а обломки расчистили, он обнаружил, что добился нужного результата. К его радости, это химическое извержение удалило из железа углерод, который он потом мог добавить в нужном количестве для получения стали.
Потратив годы работы на усовершенствование своего рецепта, Бессемер изготовил сталь, но армия уже не нуждалась в ней. Война закончилась, русских и так разгромили. Но Бессемер-предприниматель не отчаивался, следуя личному девизу – «Всегда вперед», и нацелился на новый, многообещающий рынок – железнодорожный.
79
Thomas J. Misa,