Основной «вклад» этого сочинения в историю того, как на протяжении веков менялось отношение к Альпам и их представление в культуре, состоит в том, что в «Новой Элоизе», вероятно, вообще впервые горы изображены притягательными и преисполненными загадочной привлекательности. В одном случае, терзаясь душевными муками из-за завязавшегося романа с Юлией, которая не только принадлежит к более высокому социальному слою, чем он сам, но к тому же является его ученицей, Сен-Пре пытается обрести спокойствие и утешение в долгих прогулках по горам. В письме к Юлии он описывает захвативший его воображение пейзаж:
То обвалившиеся исполинские скалы нависали над головой. То шумные водопады, низвергаясь с высоты, обдавали тучею брызг. То путь мой пролегал вдоль неугомонного потока, и я не решался измерить взглядом его бездонную глубину. Случалось, я пробирался сквозь дремучие чащи. Случалось, из темного ущелья я вдруг выходил на прелестный луг, радовавший взоры.[8]
Вершину горы он называет «светлой», и в «чистом горном воздухе» к Сен-Пре вновь возвращается его «давно утраченное спокойствие». «Как будто, — продолжает он, — поднимаясь над человеческим жильем, оставляешь все низменные побуждения; душа, приближаясь к эфирным высотам, заимствует у них долю незапятнанной чистоты. Делаешься серьезным, но не печальным; спокойным, но не равнодушным; радуешься, что существуешь и мыслишь...» После столь лиричного описания не приходится удивляться, почему этой книге приписывают создание своего рода мирского культа поклонения горам, который сосуществовал с имеющей религиозные корни концепцией естественной теологии, оказавшей заметное воздействие на умы в начале столетия. Руссо признавался в «Исповеди»: «Есть какая-то сверхъестественная красота в перспективах гор, которая завораживает и чувства, и разум, заставляя забывать и о себе, и обо всем в мире...» — и утверждал, что, если отправиться в горы, «душа впитывает в себя нечто из вечной чистоты... все тяготы и невзгоды исчезают там, где царит свобода и сами скалы застланы цветочным ковром».
Взгляды Руссо на горы противоречили мнению предшественников. Вместо средоточия страданий, вместо поджидающего меж высоких пиков зла Руссо видел безмятежность и красоту — подходящий фон для предложенной им напряженной и страстной любовной истории. Но существует непосредственная связь между Руссо и Конрадом Геснером, писателем XVI века, который интересовался, существует или нет на самом деле люцернский дракон, и который одним из первых осмелился высказать предположение, что горы могут быть красивыми. Связующим звеном между ними является швейцарский поэт Альбрехт фон Галлер, который, как и Руссо, отличался обширными интересами: энциклопедически образованный ученый, он занимался математикой, ботаникой и геологией, еще был поэтом и предпринимателем, занимал пост директора солеварен в Бексе. В 1732 году, когда Руссо было двадцать лет, Галлер опубликовал свою поэму «Альпы». Потребовалось время, чтобы его сочинение признали, особенно в родной стране Галлера, Швейцарии, но оно обрело верных почитателей за границей и со временем, когда вошло в моду, выдержало немало изданий и было опубликовано в различных переводах. Эта поэма с сентиментальными описаниями горных туманов и «картин другого мира» состоит из множества подобных стихотворных строк:
Поэме Галлера также приписывали создание вымышленного идеального образа альпийского крестьянина — который далек от присущих равнинам алчности и капризов моды, дышит чистым альпийским воздухом, пьет чистую воду альпийских родников и, как сказано в приведенных выше стихах, живет среди холмов, где в изобилии травы на пастбищах и зреет на полях урожай. Идеализированный селянин одевается в шкуры горных животных и живет счастливо в простом деревенском домике: «Благословен тот, чьи волы пашут землю собственного поля; кто одевается в чистую шерсть, себя украсив венком из листьев... кто беззаботно спит на мягкой траве, черпая силы в Зефире и прохладном водопаде... кто жребием своим доволен и лучшего не ищет никогда!» Поэма также воспевает приверженность горцев местной демократии (подтверждением чему, разумеется, легенда о Вильгельме Телле) и превозносит их за отказ от централизованного бюрократического правления.