Я не считаю, что земной рай имеет форму отвесной горы, как это многими описывается; я думаю, что он лежит на вершине в той части Земли, которая имеет вид выступа, подобного выпуклости у черенка груши; и направляясь туда, уже издали начинаешь постепенное восхождение на эту вершину… Оттуда, вероятно, исходят воды, которые, следуя издалека, текут в места, где я нахожусь, и образуют озеро.
Это весьма важные признаки земного рая, ибо такое местоположение соответствует взглядам святых и мудрых богословов, а тому есть весьма убедительные приметы: ведь мне еще никогда не доводилось ни читать, ни слышать, чтобы такие огромные потоки пресной воды находились в соленой воде и текли вместе с ней. Равно и мягчайший климат подкрепляет мои соображения. Если же не из рая вытекает эта пресная вода, то это представляется мне еще большим чудом, ибо я не думаю, чтобы на земле знали о существовании такой большой и глубокой реки». В конце письма Адмирал роняет догадку, которая ставит его на грань открытия, отданного Веспуччи, из-за чего Колумбия стала Америкой; но сам же эту искру безжалостно гасит: «И если эта река не вытекает из земного рая, то я утверждаю, что она исходит из обширной земли, расположенной на юге и оставшейся до сих пор никому не известной. Однако в глубине души я убежден, что именно в тех местах находится земной рай, и я опираюсь при этом на доводы авторитетных мужей, имена которых я перечислил выше».
Из-за тяжелой болезни глаз полуослепший Адмирал был вынужден прервать исследования и направить корабли к Эспаньоле. Оттуда он пошлет королевской чете радостную весть об открытии преддверий земного рая, и это послание станет широко известно при дворе. Год спустя Америго Веспуччи побывал приблизительно в тех же краях и подтвердил мнение Колумба, решив, что сад Эдемский находится где-то поблизости. Позже, ссылаясь на Колумба, Педро Мартир писал, что в устье Ориноко земля ближе всего подходит к небесам, и хотя он усомнился, что именно там может быть земной рай, он верил, что Эдем расположен в Новом Свете. Во всяком случае, описывая новооткрытые острова, он часто использует эпитет «райский», а в книге «О новой земле» прямо отождествляет Ямайку с земным раем: «Эту удаленную и до сих пор неведомую часть мира, где Бог, создатель всего сущего, как мы верим, вылепил из глины первого человека, мудрецы Моисеева Закона и умы нашего времени называют земным раем. Эти земли — остров Ямайка. Там нет ни палящего лета, ни суровой зимы, воздух целебен, в родниках — кристальная вода, а реки несут удивительно чистую воду»[33].
Если Колумб принимал новооткрытые земли за Азию, то Мартир и Веспуччи, как говорилось, очень быстро избавились от этого заблуждения. Таким образом, сама собой вызрела принципиально новая гипотеза о том, что земной рай находится не в Азии, а в Америке. Но как же Библия с ее указанием «на востоке»? Новая гипотеза нисколько не противоречила Священному Писанию. Земля кругла, а это значит, что по отношению к Израилю, где Библия была создана, Америка лежит в той же мере к востоку, как и к западу. Прошло полтора века после открытия Нового Света, и эта гипотеза нашла яркого приверженца. Антонио де Леон Пинело решил проблему земного рая с такой полнотой доказательств, какая и не снилась прежним богословам и космографам.
Право, этот необыкновенный человек заслуживает того, чтобы сказать о нем несколько слов. Антонио де Леон Пинело родился в 1590 г в семье португальских евреев. Его деда и бабку по отцовской линии инквизиция сожгла в Лиссабоне. Отец Пинело принял христианство и бежал в Испанию, но и здесь не знал покоя, как ни старался выказывать себя ревностным христианином. В этих обстоятельствах семья перебралась от беды подальше в Америку. В девятилетнем возрасте Антонио оказался в Новом Свете и полюбил эту землю на всю жизнь. Сначала он жил в Тукумане (на территории нынешней Аргентины), затем в 1612 г. переехал в Перу и поступил в университет Сан-Маркое в Лиме (это был один из старейших университетов Америки, основанный в 1551 г.). Он стал юристом и прославился как эрудит. В двадцатипятилетнем возрасте Леон Пинело вернулся в Испанию, работал в королевском Совете по делам Индий, а незадолго до своей кончины в 1660 г. был назначен главным хронистом Индий.