По обе стороны Касабы располагались сумрачные лабиринты улиц, кварталы с мастерскими и жилыми домами в восемь, а то и в девять этажей. Там же находились занимавшие целые переулки местные базары, где продавались в основном товары, изготовленные жителями близлежащих домов. Тень этим переулкам давали растянутые над ними полотнища, циновки или дощатые навесы. Нередко даже в солнечный день там царил такой мрак, что сбитые с толку продавцы принимали его за наступивший вечер и зажигали светильники. Витиеватые торговые улочки порой заводили путника в тупик, поэтому выбраться в город можно было, лишь обойдя их стороной.
Несмотря на ранний час, Касаба и прилегавшие к ней переулки были заполнены гомонящей толпой. Тарик уже успел привыкнуть к тому, что этот город, по крайней мере втрое больший, чем Париж или Лондон[23], напоминал разворошенный муравейник. Привык он и к тому, что на каждом шагу встречал то прозябание бедных и искалеченных, то купавшихся в роскоши богатых и могущественных.
Какое пестрое смешение движений, зрелищ и шума! Оборванные нищие стучали по земле своими деревянными мисками, и всякого рода уличные музыканты тоже требовали милостыни; под звуки флейт, литавр и канунов (музыкальных инструментов, напоминавших цитру) выряженные в разноцветные одежды альмы — уличные танцовщицы — соблазнительно вращали бедрами, делали недвусмысленные жесты и впадали в неистовство, заманивая зевак; погонщики верблюдов шли своей дорогой; ослы и мулы, несущие вязанки хвороста на спинах или влачащие повозки с саманным кирпичом, терпеливо шагали вслед за своими хозяевами; носильщики изнывали под тяжестями на своих спинах; слуги тащили в носилках своего господина, а старший из них грубо кричал на толпу, требуя освободить дорогу; рассыльные и служанки спешили по своим делам; полуголые дети гонялись друг за другом; мелочные торговцы с тележками или ручными лотками громко расхваливали свои дешевые товары; и повсюду встречались сакка — водоносы, которые носили на спинах сосуды из пористой глины, и, отдавая драгоценную влагу, довольствовались получением куска хлеба или горсти фиников, которые они убирали в мешок, притороченный к поясу. И в то время как многие женщины были с головы до ног обмотаны тканью, не меньшее их число ходили с открытыми лицами.
Но в этот день Тарик не обращал внимания на городскую суету. Лишь однажды, уклоняясь от встречи с воинским подразделением, он оказался возле группы из трех фокусников. Те поистине творили чудеса с помощью канатов, ящиков с двойным дном и ножей. Кроме того, они обещали собравшимся показать еще более интересные вещи, но вечером, во внутреннем дворе стоявшего неподалеку караван-сарая.
Переждав опасность в кучке любопытных, Тарик отправился дальше. Тревога за братьев по ордену продолжала мучить его. Ему было известно, что эмир приказал доставить Герольта и Мориса в подвал своего летнего дворца, расположенного на речном острове Рода. Тарик уже не раз осмотрел эту роскошную резиденцию, проплывая мимо острова на лодке. Однако ничего ему это не дало, тамплиер убедился лишь в том, что дворец окружала высокая каменная стена, а внутрь усадьбы с берега Нила уходил канал. Вход на участок через этот канал был закрыт на особые ворота, которые днем и ночью караулили вооруженные охранники.
Но куда же занесло Мак-Айвора? Возможно, его купил владелец одной из каменоломен, которые были вырублены в отрогах горы Мокаттам, доходивших до самой городской крепости. Приобрести шотландца мог и хозяин какого-нибудь рудника, расположенного неподалеку. Такого силача, как Мак-Айвор, не могли не купить на торгах сразу же. Куда же тогда его увезли? Тарик этого не знал, поэтому все надежды возлагал только на Масламу аль-Фара. Левантиец ускорил шаг. Он договорился о встрече с Масламой сегодня на площади Майдан аль-Румайла.
Большая песчаная площадь раскинулась перед мощными суровыми стенами городской крепости, стены которой больше ста лет назад Саладин воздвиг на скалах горной гряды Мокаттам. Дорога из цитадели на площадь выходила через Баб аль-Силсила, то есть Ворота цепи, укрепленные двумя башнями по бокам. Огромное пространство у подножья крепости использовалось главным образом для продажи лошадей, ослов и верблюдов. Здесь же собирались мокари — владельцы мулов, которые отдавали своих животных в аренду. Деньги, которые Маслама получил от Тарика за свои услуги, позволили ему бросить прежние опасные занятия и выполнить давнюю мечту — купить внушительное стадо мулов и стать мокари.
23
Говоря о населении Лондона и Парижа в конце XIII века, историки называют цифру 70–90 тысяч человек. В Каире же в то время было около 200 тысяч жителей. В те времена его население было сопоставимо с населением современного Нью-Йорка, выросшего из небольшого уютного городка.