Время исчезновения дыма, вероятно, совпало с прекращением пожара. Зная это, можно было бы предположить, что какая-то часть груза уцелела в огне. Существует по крайней мере теоретическая возможность, что у выживших имелись запасы еды и снаряжения, с которыми на льду можно было продержаться довольно долго. Но обладал ли кто-нибудь из этих шестерых (физик Альдо Понтремоли, журналист Уго Лаго, такелажник Ренато Алессандрини, старший механик Этторе Ардуино и мотористы Калисто Чокка и Аттилио Каратти) навыками выживания во льдах? Судьба группы Мальмгрена навеки останется печальным напоминанием о том, как легко может произойти трагедия, когда люди по неопытности переоценивают собственные силы. Зато пребывание Людвига Варминга на мысе Платен — пример того, как много для выживания в полярных условиях значат опыт и умение.
Не все находки, сделанные в таинственном лагере, легко объяснить. Зачем кому-то в этих пустынных местах могла понадобиться норвежская газета? В качестве обертки? Или в ней была статья, которая для кого-то много значила? Но загадочнее всего сушеный хлеб. Основываясь на письменных свидетельствах Нобиле и Бегоунека, можно утверждать, что среди продовольственных запасов на дирижабле ничего подобного не имелось. Однако в пакетах с едой, которые сбросил в палаточный лагерь шведский самолет, были, среди прочего, сухие шведские хлебцы, называемые scorpor. Ни итальянец Нобиле, ни чех Бегоунек не знали, что это такое. Бегоунек называл их сухарями, а Нобиле — галетами. Находку, сделанную в неизвестном лагере, Глен описывает почти теми же словами. И она, по всей видимости, попала туда не с «Италии». Зато экипаж «Латама» вполне мог захватить с собой норвежский вариант хлебцев, почти не отличающийся от шведского. Но что нам известно наверняка, так это то, что Амундсен и Дитриксон получили в дорогу от фру Цапффе по свертку с бутербродами с лососиной домашнего копчения.
Стоит задуматься еще и вот о чем — в устройстве неизвестного лагеря определенно есть что-то норвежское. Его местоположение, цепочка из камешков, даже семь лет спустя отмечавшая границу прямоугольного желтого следа от палатки, — именно так норвежские путешественники и полярники столетиями прижимали края палатки, спасаясь от ветра. А еще четыре плоских камня, положенных друг на друга и, вероятно, служивших основанием для очага. Наконец, сломанная лыжная палка была прислонена к каменному опознавательному знаку — пирамиде метровой высоты.
Тот, кто жил в этом лагере, провел там несколько недель, а может, даже месяцев. Об этом свидетельствует высохшая растительность. У обитателей лагеря были спички и дрова[76], так что они могли готовить себе еду на простенькой печке или на костре. У них были оружие и патроны. Мы знаем об этом благодаря кости, которую Александр Глен забрал с собой, а вернувшись в Англию, определил как тюленью. С помощью одного ножа или какого-либо другого холодного оружия добыть тюленя практически невозможно. Можно исходить из того, что обитатели лагеря застрелили и съели как минимум одного тюленя, а шкуру, уходя из лагеря, забрали с собой. Эти предположения основаны на том факте, что на Северо-Восточной Земле мясо и шкуры гниют очень медленно и за семь лет уж точно до конца не сгнивают.
Ну а зачем кому-то брать с собой прорезиненную ткань? Этим материалом в полярных экспедициях обычно не пользовались. Найденный обрывок определенно не был обычной промасленной непромокаемой тканью, хорошо известной в Англии. В то время непромокаемую ткань изготавливали из плотной парусины. Сначала ее вымачивали или вываривали в льняном масле, потом высушивали и покрывали каким-нибудь водооталкивающим составом — например, воском. Из полученного таким образом материала изготавливали непромокаемые костюмы, чехлы, тенты, днища палаток. В него заворачивали вещи, которые следовало беречь от влаги. Медицинские инструменты на борту «Латама» были упакованы в промасленную парусину. Трудно представить, чтобы Александр Глен не узнал этот материал. Но тогда бы он описывал найденный обрывок материи словом oilskin и не стал бы говорить о дирижабельной парусине.
«Италия» была дирижаблем полужесткого типа с внутренним газовместилищем, разделенным на несколько отсеков. Между ними были натянуты тросы и канаты, проволочные коммуникации и металлические дорожки. Снаружи весь дирижабль был обтянут специальной тканью — парусиной плотного плетения, которую делали как можно тоньше, чтобы уменьшить общий вес материала, составляющего цельную внешнюю оболочку. Во время экспедиции «Норвегии» оказалось, что дирижабельная ткань страдает от осколков льда, отбрасываемых на нее винтами моторов, — на ней появляются царапины и даже разрывы.
76
Рассказывая о своем пребывании на мысе Платен, Людвиг Варминг упоминал, что по берегам полуострова валялось много плавника. —