Как только стало известно об исчезновении «Италии», норвежская пресса кинулась опрашивать известных полярников, и все они сходились в одном: покрытые льдами морские просторы к северо-востоку от Шпицбергена были едва ли не худшим местом, где только мог приземлиться дирижабль. Эти пустынные места с трудом достижимы для собачьих упряжек с земли, почти недостижимы для полярных кораблей и лежат за пределами дальности полета двух самолетов, которые выслала на север Норвегия. Все говорили одно и то же: самые высокие шансы на обнаружение итальянского экипажа, живого или мертвого, — у русских ледоколов и самолетов с большой дальностью полета.
3 июня старший лейтенант Харальд Стюр и механик Ярл Бастё посадили самолет «Ганза Бранденбург F.38» на аэродроме в Бергене и проследили за его погрузкой на угольный транспортник «Ингерфире». Рисер-Ларсен ехал ночным поездом. Возможно, он просидел всю ночь, работая над планом спасательной операции. Перед самым отправлением поезда он успел получить радиограмму от «Читта ди Милано», сообщавшую, что в Ню-Олесунне имеется лишь 5 т авиационного бензина — слишком мало, чтобы обеспечить запланированную разведку на двух «Ганзах». Позже Рисер-Ларсен отметил этот факт в рапорте командующему ВМФ. Сквозь строчки рапорта сквозит раздражение: «Я исходил из того, что топливо доставлено на Шпицберген экспедицией „Италии“ в количестве, необходимом для осуществления всех предполагавшихся перелетов и возвращения в Европу, а также что там имеется соответствующий резерв» {27}.
Утром в понедельник, 4 июня «Ингерфире» бросил якорь у пристани в Харстаде и принял на борт 34 барреля авиационного бензина, то есть приблизительно 7 т. Через несколько часов корабль, несмотря на сильный северо-восточный ветер, двинулся на север. Ночью гик вклинился под крыло «Ганзы» и погнул один из штагов[37]. Рисер-Ларсен старался не показывать своего нетерпения и досады. Корабль плыл вперед.
Тем временем Люцов-Хольм продолжал разведку с борта «Хобби». Если после крушения «Италии» кто-то выжил, то в самом худшем случае они сейчас на леднике или в море на паковом льду без снаряжения и продовольствия. По радио ничего не было слышно, и никаких следов дирижабля до сих пор обнаружить не удалось. Но капитан Аструп Хольм и ледовый лоцман Юн Нэсс не сдавались, проверяли каждую трещину и канал, по которому можно было пробиться на восток. 5 июня вокруг них вновь сомкнулись паковые льды, и «Хобби» пришлось отступить к западу, чтобы найти разводье, с которого «Ганза» смогла бы взлететь. Наконец у верхней границы дрейфующих льдов, на северной широте 80°12′ и восточной долготе 13°30′, они отыскали подходящий канал. Он был совсем недалеко от последних переданных с «Италии» координат, поэтому важно было обыскать этот район одним из первых. Погодные условия оставляли желать лучшего: нижняя граница облаков на высоте 300 м и порывы шквального ветра со снегом. Люцов-Хольм коротко заметил: погода может и ухудшиться, причем быстро, так что тянуть с вылетом не стоит. Летчики, капитан, ледовый лоцман и каюры согласовали подробный план полета.
Тем же вечером, 6 июня, Люцов-Хольм и Мюре совершили очередной вылет, заправившись топливом на четыре с половиной часа полета. На борту «Хобби» уже привыкли к тому, что самолет может взлетать и возвращаться в любое время суток. Поэтому никто не волновался, хотя Люцов-Хольм и Мюре летели одни и без радио. Спустя четыре часа после вылета самолет все еще не вернулся на чистую воду у мыса Грохукен. К бортам корабля ветер нанес с севера большие льдины. У экипажа не оставалось выбора — «Хобби» нужно было уходить на восток, с вороньего гнезда[38] там просматривалась чистая вода. Капитан надеялся, что Люцов-Хольм, вернувшись, оценит ситуацию и догадается последовать за ними в бухту Моссель.
Время шло. Миновали целые сутки, а знакомый приближающийся шум мотора так и не раздался. Каюр Рольф Тандберг сделал мрачную запись у себя в дневнике: «Если такой опытный и толковый пилот, как Люцов-Хольм, пропал в самом начале поисков, то сколько еще жизней оборвется во время спасательных работ?» {28}
38
Воронье гнездо (морск.) — наблюдательный пост на мачте судна в виде прикрепленной к ней бочки. —