Глава 17
Никто ничего не слышал
Первый запрос о «Латаме» Рисер-Ларсен получил от губернатора 20 июня после полудня, когда находился на борту «Браганцы». Между строк телеграммы читалось сомнение. Бассё сообщал, что Руал Амундсен накануне вылетел из Тромсё в 3 часа[51]. Осведомлен ли Рисер-Ларсен о планах Амундсена? Возможно ли, что «Латам» полетел прямиком к месту палаточного лагеря?
Все указывает на то, что сообщение губернатора явилось для Рисер-Ларсена полнейшей неожиданностью. Если он и вспоминал о трех ожидаемых самолетах дальнего действия, то только как о средстве достижения цели: когда самолеты прилетят, один из них вскоре обнаружит палаточный лагерь. Но, кому бы ни выпала эта честь, чужой триумф достойно увенчает его собственные долгие и тщательные поиски, и это Рисер-Ларсен мог только приветствовать.
За последние двое суток Рисер-Ларсен и Люцов-Хольм набрали рискованно много летных часов, и самолеты, которыми они располагали, заметно износились. В подробном рапорте, отправленном на «Читта ди Милано», Рисер-Ларсен сообщает о трех вылетах, совершенных из пролива Беверли 19 и 20 июня. «Браганца» предприняла несколько попыток пробиться дальше на восток, но ее всякий раз останавливали плотные льды, принесенные из Северного Ледовитого океана. Поэтому основная цель норвежских «Ганз» — остров Фойн — по-прежнему находилась на самом краю их радиуса действия. Норвежские пилоты могли себе позволить разведку лишь ближайших к острову районов. В рапорте для «Читта ди Милано» Рисер-Ларсен подробно останавливался на этой проблеме и настоятельно рекомендовал как можно скорее отправить на север самолеты дальнего действия, способные несколько часов осматривать районы вокруг переданных Нобиле координат.
Рисер-Ларсен также разъяснял, почему за последние дни положение обитателей лагеря сделалось критическим. Морской лед стремительно таял, на поверхности оставались только самые толстые льдины, они плавали среди крошева из рыхлого молодого льда. Выжившие оказались в ловушке — на быстро разрушающемся ледяном поле, покрытом лужами талой воды. Нобиле сообщал об этом в тревожных телеграммах. Из-за скверных бытовых условий и невозможности соблюдать гигиену болеть начали даже те, у кого не было тяжелых травм. У Бегоунека образовался большой гнойник на руке, Трояни так и лежал в жару все это время и не мог даже выйти из палатки. Нобиле и Чечони страдали от болей, несмотря на шины, наложенные на переломы. Они не выдержали бы перехода на сушу даже по крепкому и сплоченному льду, да и такого льда под ними уже не было.
В среду вечером, 20 июня, вернувшись на «Браганцу» и прочитав свежие телеграммы, Рисер-Ларсен ответил губернатору: «Планов Амундсена не знаю, если он не вернулся на побережье Норвегии, следует начинать розыски на летательных аппаратах Кингсбей Сёркап. Будьте добры запросить у Геофизического, Тромсё, подробную метеосводку за понедельник и вторник. Видел или слышал его остров Медвежий. Обменивалось ли с ним сообщениями „Ингёй-радио“ и о чем. Для поисков могут также потребоваться корабли» {91}.
Не теряя времени даром, Рисер-Ларсен сам отправил запрос в Тромсё, своему доброму другу Фрицу Цапффе. «Знаете ли Вы, что у Амундсена с провиантом, оружием и остальным снаряжением, как много человек на борту, а также на сколько часов полета бензин и какова дальность полета» {92}. Эта телеграмма ясно показывает, насколько независимо держался Руал Амундсен и как мало знал о его полете Рисер-Ларсен. Тот факт, что частная экспедиция Руала Амундсена не согласовывалась с другими спасательными операциями, должен был неприятно удивить Рисер-Ларсена.
Три дня спустя пришел ответ от Цапффе. Но едва ли он мог пролить свет на исчезновение Амундсена. Скорее, наоборот. «Запас еды неизвестен. Имеется все, что запросил Нобиле, в том числе оружие. Шесть человек. Дальность полета 2300 км. Здесь пополнили бак 1200 кг бензина» {93}.
Молчание «Латама» в радиоэфире было тревожным знаком, но не то чтобы совсем неожиданным. В своих прежних экспедициях Руал Амундсен всегда совершал непредсказуемые поступки. Да и пропадал он уже не один раз. Пока что особенных причин для беспокойства не было. Всего неделю назад Люцов-Хольма нашли целым и невредимым после того, как он пять дней считался пропавшим. Все оказалось в полном порядке. Ему просто немного не хватило бензина. А сам Рисер-Ларсен — летчик, отличившийся во время экспедиции Амундсена — Элсуорта на 88-й параллели? Они пропали на целых четыре недели. Правда, их жизнь тогда висела на волоске, хотя об этом не принято было говорить вслух. И все-таки они вернулись, вернулись из далеких пределов «ничейной земли». Если Рисер-Ларсен и переживал за Амундсена, то делал это про себя. Что толку сидеть и волноваться попусту, если не можешь помочь? Да и наверняка у дражайшего Амундсена был припрятан в рукаве какой-нибудь козырь.
51
Геофизический институт Тромсё поначалу работал по гринвичскому времени, но довольно быстро перешел на норвежское время. «Латам» вылетел из Тромсё приблизительно в 15 часов по Гринвичу, то есть в 16 часов по норвежскому времени. —