– Когда я решаю действовать вразрез с тем, что считаю правильным, – продолжил Юсуф, – я совершаю то, что мы в лагере «Мориа» называем самопредательством. Это предательство моих чувств по поводу того, как нужно поступить в данной ситуации – не чьих-то еще стандартов, а того, что я сам считаю правильным в данный момент.
Акты самопредательства вроде того, что я описал, настолько широко распространены, что их практически не замечают. Но если копнуть чуть глубже, то в самопредательстве мы увидим кое-что интересное.
Он окинул взглядом группу.
– Решая предать себя, – сказал он, – я решаю идти на войну.
Глава 11. Потребность в войне
– Как связаны предательство самого себя и война? – спросил Лу. Это утверждение сильно встревожило его.
– Предавая себя, – ответил Юсуф, – я создаю в душе новую потребность, которая заставляет меня смотреть на других с осуждением, потребность, которая мешает мне искать решения и заставляет меня думать вместо истины о чем-то ином, потребность, которая заставляет и других поступать точно так же.
– И что это за потребность? – спросил Петтис.
Юсуф снова повернулся к Схеме выбора.
– В самом начале, когда я хотел помочь Мордехаю, как я смотрел на него? Он был для меня человеком или объектом?
– Человеком, – нестройным хором ответила группа.
– А в конце, когда я уже оказался в этом «ящике», был ли он для меня человеком?
Они посмотрели на схему.
– Нет, вы его обесчеловечили, – сказал Петтис. – Практически превратили в карикатуру.
– И, значит, кем он для меня был в этот момент, человеком или объектом?
– Объектом, – ответил Петтис.
– И какую потребность это порождает? – спросил Юсуф.
Петтис озадаченно переглянулся с остальными.
– Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
– Возможно, здесь поможет аналогия, – ответил Юсуф. – Мой отец был плотником. Когда мне было года четыре, он взял меня с собой на работу – он помогал кому-то перестраивать дом. Я хорошо помню стену на кухне этого дома. Оказалось, что стена покосилась. Я хорошо это помню, потому что отец тогда преподал мне важный урок.
«Вот, Юсуф, – сказал он мне – конечно же, по-арабски. – Нам нужно юстировать эту стену».
«Юстировать, папа?» – переспросил я.
«Да, сынок. Когда что-то стоит криво, а нам нужно это выпрямить, это называется юстировкой».
С этими словами Юсуф снова посмотрел на группу.
– Теперь возьмем эту историю как аналогию, – снова сказал он, – и снова посмотрим на схему.
– Вам нужно было, так сказать, «юстировать» себя в этой истории, – раздался тихий голос Кэрол. – Оправдать[1] себя. Вот о какой потребности вы говорили, верно?
– Да, Кэрол, – улыбнулся Юсуф, – так оно и есть. Нужно ли мне было оправдание, когда я хотел помочь Мордехаю?
– Нет.
– Почему?
– Потому что у вас не было кривых мыслей по отношению к нему.
– Именно, – с радостью воскликнул Юсуф. – Все поняли? – спросил он у остальных.
Ответом ему были кивки, но Юсуфу они показались не слишком убедительными.
– Давайте максимально проясним ситуацию, – сказал он. – Что не было кривым, пока я не повернулся к Мордехаю спиной?
– Ваше отношение к нему, – ответила Кэрол.
– Да, – согласился Юсуф. – А что в моем отношении к нему стало кривым?
– Вы больше не видели в нем человека, – сказал Петтис. – Он стал для вас совсем другим.
– Именно. Собственно говоря, именно потому, что я видел в нем человека, мне сначала и захотелось ему помочь. Но как только я пошел против зова человечности, я создал в себе новую потребность, которой не существовало буквально несколько мгновений назад. Мне нужно было оправдаться за то, что я пошел против истины – что он такой же человек, как и я, и так же заслуживает человеческого отношения.
И когда я погрешил против этой истины, все мое восприятие изменилось, чтобы я мог самооправдаться. Подумайте об этом. Как вы считаете, когда личные недостатки Мордехая, какими бы они ни были, показались мне более выраженными: до того, как я предал свое желание помочь ему, или после?
– После, – ответила хором вся группа.
– А когда та категория, к которой я отнес Мордехая – «израильтяне» – стала казаться мне хуже? До того, как я почувствовал желание помочь Мордехаю, или после того, как отказался ему помогать?
– После, – снова повторила группа.
– Вот, смотрите, – продолжил Юсуф. – Когда я предаю себя, в моем сердце и разуме тут же ярко высвечиваются чужие недостатки. Я начинаю очернять других – иными словами, считать их хуже, чем они есть на самом деле. А поступаю я так потому, что чем хуже я их считаю, тем более оправданными кажутся мне мои чувства. Нищий на улице вдруг превращается в угрозу моей свободе и существованию. Человек, которому нужна помощь, превращается в объект, который можно винить.
1
Непереводимый каламбур: в английском языке слово justify означает и «юстировать», и «оправдывать».