После смены режима организованные криминальные группы, пытавшиеся добиться политического влияния, появились и в Венгрии, однако в этом случае нельзя говорить о state capture. Правда, в первой половине 1990-х гг. некоторые, воспользовавшись иногда искусственно сохранявшимися пробелами в законодательстве, разбогатели на нелегальной торговле нефтью, деятельности ночных увеселительных заведений или оказании охранных услуг. Однако организованное криминальное подполье не стремилось к главной политической роли, причем не стремилось уже потому, что в 1990-х гг. наблюдалось активное проникновение на молодой венгерский рынок иностранных (главным образом российских и украинских) организованных преступных группировок. Организованное криминальное подполье намеревалось прежде всего расширить и безнаказанно вести свою нелегальную деятельность. На рубеже столетий новая политическая элита, сложившаяся после смены режима, отчасти покончила с этим подпольем, а отчасти установила ему определенные границы и приручила его. Источник огромных доходов от нефтяных махинаций был закрыт законодателями уже в 1995 г. A вследствие рыночных войн и разборок между охранными фирмами, навербованными из отставных работников службы безопасности и правоохранительных органов, кто-то из представителей этих фирм сел за решетку, а кто-то стал министром.
Затоорганизованное криминальное «надполье», мафиозное государство, уже далеко выходит за пределы аномалий партийного финансирования и стремления криминального подполья к политическому влиянию. В этом случае характер отношений изменяется в обоих аспектах. С одной стороны, обогащению частных лиц служит не часть незаконных средств, порожденных необходимостью партийного финансирования, – здесь для накопления частных состояний используется уже весь потенциал политической партии в принятии решений, причем не от случая к случаю, а систематически. С другой стороны, содержание принимаемых решений не просто искажается криминальными устремлениями «снизу» и «извне», напротив, процесс управления и нормативного регулирования с самого начала целенаправленно приспосабливается к нелегитимным партикулярным интересам «сверху» и «изнутри». В мафиозном государстве исчезает характерная для организованного криминального подполья двойственность практики по принципу «наверху подмазываем – внизу собираем крышеванные деньги», поскольку организованное криминальное «надполье», обладая государственной властью, лишь накладывает дань и собирает ренту, выполняющие функции платы за крышевание.
Классический мир процветающей коррупции характеризуется хаотическим сплетением конкурирующих друг с другом малых и крупных нелегальных сделок, оно приобретает все более структурированную форму и проходит ряд ступеней эволюции.
● Первая ступень эволюции – мир свободноконкурентной коррупции. Главным средством в нем является взятка, то есть заказчиком выступает экономический игрок, а представитель сферы государственной власти оказывает коррупционные услуги. Коррупционные сделки заключаются от случая к случаю, и ни один из ее участников не представляет собой организованной группы.
● На этом строится вторая ступень коррупционной эволюции, олигополистический мир мафиозных груп (организованного криминального подполья), порожденный снова и снова вспыхивающими войнами и разборками и состоящий из локально-парциальных монополий. Его зеркальное отражение в государственной сфере возникает тогда, когда той или иной политической силе также удается создать свои олигополистические принудительно-коррупционные механизмы, держащие под давлением игроков экономической сферы. На этом этапе экономические и политические акторы уже взаимно и привычно обращаются друг к другу.
● На третьей ступени эволюции мафиозное государство (организованное «надполье») уже ограничивает, ликвидирует организованное криминальное подполье, уничтожает анархический, отчасти автономный мир олигархов, а также создает в области коррупции единый субординационный порядок, централизует ее в масштабах всей страны и устанавливает государственную монополию на коррупционную деятельность. Оно борется не с коррупцией как таковой, а с неразрешенной, партизанской коррупцией. На государственном уровне оно осуществляет то, чего классическая мафия добивается в сфере своих интересов, – упраздняет «частного вора»[3]. Американская острóта «Не укради! Правительство не любит конкурентов!» получает практически дословный смысл.