Десятилетие между 1957–1967 годами было сложным, но Андропов успешно преодолел все его подводные камни. Он с легкостью и без особых сожалений отказывается от пропаганды в ЦК опыта экономических реформ в Польше и Венгрии, как только выясняется, что Хрущев потерял к ним интерес. А едва в аппарате вновь усилились позиции Суслова, этого сторонника жесткого курса, Андропов спешит забрать у восточноевропейских компартий даже ту небольшую автономию, которую им предоставил Куусинен.
Андропов, который никогда не выдвигал и не отстаивал собственных идеологических позиций, показал себя блестящим интерпретатором взглядов начальства, талантливейшим выразителем политической конъюнктуры. Был спрос на либерализм — и не было в аппарате ЦК более страстного поборника послаблений; изменился социальный заказ, в партийной моде оказалось бюрократическое администрирование, — и Андропов уже в первых рядах сторонников централизации. Он умел оставаться желанным слугой всех господ, и они, враждуя между собой, неизменно благоволили к нему: в 1961 году его избирают членом Центрального Комитета, а в 1962 году — секретарем.
Со смертью Куусинена созданная им группа советников переходит к Андропову. Но Хрущев, сосредоточив в своих руках всю власть, не испытывает более необходимости в советниках и советах. И Андропов спешит заменить яркого, самостоятельно мыслящего Бурлацкого серым, но угодливым Арбатовым. Он вполне устраивает Хрущева, удобнее и спокойнее с ним и Андропову.
Только один человек в советском руководстве мог бы оспаривать у Андропова рекорд в приспособленчестве — Анастас Микоян. Но Микоян не смог достаточно быстро перестроиться с приходом в Кремль нового Генсека — Брежнева — и впал у него в немилость. Андропов же с этой задачей справился настолько успешно, что Брежнев решил воспользоваться его услугами, чтобы избавиться от Шелепина и Шелеста — соратников по Политбюро, недавно приведших его к власти. Ко именно тогда расположение хозяина, так надежно и верно служившее Андропову в его благополучной карьере, едва не навлекло на него катастрофу.
Это произошло в мае 1967 года.
Тот злополучный год был ознаменован катастрофическими провалами советской разведки, распадом коммунистической агентурной сети в Средиземноморье — в Греции, Италии, Франции — и массовыми арестами советских шпионов: более ста чекистов и дипломатов были высланы из Англии. Всему виной было необузданное тщеславие Шелепина и его креатуры — шефа КГБ Семичастного: они решили любой ценой вернуть в СССР дочь Сталина Светлану Аллилуеву, попросившую незадолго до этого политическое убежище в США. По ее следу были отправлены лучшие сотрудники КГБ, а по их следу пошла американская разведка. Ловушка стоила Советскому Союзу крупного международного скандала, а Семичастному — места.
Не исключено, что снятию Семичастного предшествовала попытка чекистского путча, подавленная отборными армейскими частями Московского гарнизона. В 1967 году Верховный Совет СССР вручил ордена и медали большой группе военнослужащих Кантемировской танковой дивизии без указания причин. Награждения последовали за кратким сообщением в прессе о внезапной смерти пятнадцати высших офицеров КГБ, среди них двух генералов, один из которых был начальником третьего управления КГБ.
У Брежнева появилась возможность вырвать из рук откровенно честолюбивого Шелепина аппарат КГБ, опираясь на который. Шелепин мог когда-нибудь попытаться придти к власти. Для этого нужно было назначить председателем КГБ своего человека. И выбор Брежнева пал на Андропова. Брежнев не мог быть уверенным ни в Секретариате ЦК, ни тем более в Политбюро: каждому там он был обязан своим избранием Генсеком. Каждому, кроме одного — Андропова.
Впрочем, и на Андропова он не мог полагаться до конца — Генсек ЦК КПСС полагаться до конца может только на Генсека ЦК КПСС. Вот почему, приняв решение назначить Андропова председателем КГБ, Брежнев одновременно приставляет к Андропову в качестве первого заместителя своего родственника — Семена Цвигуна[1] прекрасно при этом понимая, что у того нет достаточного опыта. Цвигун лишь недавно был назначен (по рекомендации того же Брежнева) председателем республиканской службы безопасности в Азербайджане. Не соответствовал он новой должности и званием, поскольку был всего-навсего генерал-майором. Но другого «своего человека» у Брежнева не было; и вот Цвигун, перескочив очередное звание, сразу становится генерал-полковником и заместителем шефа КГБ. Брежнев не ошибся — Цвигун оставался верным ему до конца и служил «не на жизнь, а на смерть» в буквальном смысле.
1
В будущем Брежнев «обложит» Андропова — для надежности — еще двумя заместителями: Виктором Чебриковым в 1968 году и Георгием Циневым в 1970 году, попавшими в столицу из рядов брежневской «днепропетровской мафии».