Покосъ и зарей въ каретѣ.
— Вы пріѣдете? — Нѣтъ.
Толки про связь Анны.
Встрѣтилъ въ каретѣ. [8]
* № 12 (рук. № 96).
<Обѣдъ, разговоръ о прогрессѣ.>
<Разговоръ передъ обѣдомъ.> Я должна сказать, кто и кто у насъ. Думаютъ, что я хочу доказать. Я ничего не хочу, не знаю.
Щурится.
Не рожать.
Имя Анночка.
Переписка съ Алексѣемъ Александровичемъ.
Онъ тебѣ не говорилъ про свои общественныя обязанности.
Тяж[ело], грустно, хочется домой.
Обидно Д[олли] за Кн[ягиню] Варвару.
Анна знаетъ Архитект[уру].
Помѣщикъ говоритъ о сословіи, какъ о дубѣ.
Вронской на выборахъ.
Свіяжскій.
Записка отъ нея. Пріѣзжаетъ домой. Морфинъ. И ужъ она знаетъ, что онъ тяготится ею. То пусть тяготится, но будетъ тутъ. Утромъ поѣздка на бѣга.
* № 13 (рук. № 101).
Слав[янскій] вопросъ занималъ всѣхъ. А[лексѣй] А[лександровичъ]. Л[идія] И[вановна] бросила общ[ество] христ[іанское]. Редактор[ы] безъ газетъ. Мин[истры] безъ минист[ерствъ]. Полков[одцы] безъ армій. С[ергѣй] И[вановичъ] ѣдетъ грустный. Книгу избранили. Слав[янскій] вопросъ предвосхитилъ. Ѣдетъ съ Катав[асовымъ] отдохнуть. Проводы на станціи. Гр[афиня] Вр[онская] провожаетъ сына. Разговорилась съ С[ергѣемъ] И[вановичемъ], разсказ[ываетъ] о первомъ врем[ени]. Вр[онскій] угрюмый. Жизнь моя мнѣ не нужна, такъ отдать ее за дѣло.
—————
Хозяйство Левина продолжало занимать его, безъ плана, съ сознаніемъ долга, самопожертвованія. Одно — неясность больше и больше мучала его, во всемъ искалъ, унизился [?]. Разговоръ съ мельникомъ. Легъ, трава узломъ. Не для нуждъ, только не дурно, со всѣми вмѣстѣ, какъ дѣти... Запњло въ душњ.
Пришелъ домой. Разговоръ съ Катавасовымъ о религіи, съ С[ергѣемъ] И[вановичемъ] о слав[янскомъ] вопросѣ; разрушилось.
Гроза. Бѣжитъ за Митей съ Кити. <Кити съ Долли говоритъ о полити[кѣ] [?], Стива, любовь>. И такъ важно, что думаетъ о разрушеніи. Вечеромъ въ тишинѣ опять взглядъ отворачивается.
Ахъ, какъ хорошо. Онъ узнаетъ. Еще любовь, другая только, забота, трудъ безъ радости.
Катавас[овъ] особая порода.
Думая матерьялистично, только стоитъ думать до конца, и придешь къ худшей безсмыслицѣ.
Левинъ видѣлъ Анну на столѣ и Вронскаго съ поднятой панталоной, безъ шапки.
Грѣхъ, объясненіе зла и смерти.
Грудница.
Тоска весеняя [?]
Любовь.
Спасенъ.
Узнаетъ.
Гроза.
С[ергѣй] И[вановичъ], книга; безъ дѣла скучаетъ.
Катавасовъ разстроилъ его вѣрованіе. Возстанавливается въ тишинѣ ночи.
ВАРИАНТЫ К «АННЕ КАРЕНИНОЙ»
** № 1 (рук. №2).
МОЛОДЕЦ—БАБА.
1.
Гости послѣ [9]оперы съѣзжались къ молодой Княгинѣ [10]Врасской. Княгиня Мика, какъ ея звали въ свѣтѣ, только успѣла, пріѣхавъ изъ театра, снять шубку [11]передъ окруженнымъ цвѣтами зеркаломъ въ ярко освѣщенной передней; еще она отцѣпляла маленькой ручкой въ перчаткѣ упрямо зацѣпившееся кружево за крючокъ шубки, когда изъ подъ лѣстницы показалось въ накинутомъ на высокую прическу красномъ башлыкѣ красивое личико Нелли, и слышалось военное легкое бряцаніе шпоръ и сабли ея мужа, и показалась вся сіяющая плѣшивая приглаженная голова и усатое лицо ея мужа.
Княгиня Мика разорвала, сдернувъ, перчатку и всетаки не выпростала и разорвала кружево. <Она> улыбкой встрѣтила гостей, которыхъ она только что видѣла въ театрѣ.
— Сейчасъ вытащу мужа изъ его кабинета и пришлю къ вамъ, — проговорила она и скрылась за тяжелой портьерой. — Чай въ большой гостиной, — сказала она толстому дворецкому, прошедшему за нее, — и Князя просить.
Пока Княгиня Мика въ уборной съ помощью встрѣтившей ея франтихи горничной розовыми пальчиками, напудренными лебяжьимъ пухомъ, какъ бы ощупывала свое лицо и шею и потомъ стирала эту пудру и горничная ловкими быстрыми пальцами и гребнемъ потрогивала ее прическу, давая ей прежнюю свѣжесть, и пока Нелли съ мужемъ въ передней снимали шубы, передавая ихъ [12][на руки] слѣдившихъ за каждымъ ихъ движенiемъ ожидавшихъ двухъ въ чулкахъ и башмакахъ лакеевъ, ужъ входная большая стеклянная дверь нѣсколько разъ беззвучно отворилась швейцаромъ, впуская новыхъ гостей.
Почти въ одно и тоже время хозяйка съ освѣженными лицомъ и прической вышла изъ одной двери и гости изъ другой въ большую темную отъ обажуровъ гостиную, и естественно все общество сгрупировалось около круглаго стола съ серебрянымъ самоваромъ.
Разговоръ, какъ и всегда въ первые минуты сбора, дробился на привѣтственныя рѣчи, на предложеніе чая, шутки, замѣчанія объ оперѣ, пѣвцахъ и пѣвицахъ, какъ будто отъискивая предметъ и не позволяя быть болѣе завлекательнымъ, пока еще продолжали входить гости.
— Ахъ, пожалуйста, не будемъ говорить объ Нильсонъ. Я только и слышу это имя и одно и тоже о ней и все такое, что должно быть ново, но что уже сдѣлалось старо.
— А Китти будетъ? Отчего я давно ее не вижу?
— Она обѣщала; но ты знаешь, какъ можно разсчитывать на душу въ кринолинѣ, — отвѣчала хозяйка. — Да и потомъ мнѣ кажется, что у ней есть что то на сердцѣ. Боюсь не съ Ана ли что нибудь.
— Ана такъ мила!
— О да. Могу я вамъ предложить чашку чая, — обращалась она къ Генералу. — А вотъ и Serge.
— Разскажите мнѣ что нибудь злое и веселое, — говорила извѣстная умница фрейлина молодому Дипломату.
— Говорятъ, что злое и смѣшное несовмѣстимо, но я попробую, если вы мнѣ дадите тему.
Хозяинъ, молодой человѣкъ съ умнымъ и истомленнымъ лицомъ, вышелъ изъ боковой двери и здоровывается съ гостями.
— Какъ вамъ понравилась [13]Нильсонъ, Графиня? — говоритъ онъ, неслышно подойдя по мягкому ковру к полной красивой дамѣ въ черномъ бархатномъ платьѣ.
— Какъ можно такъ пугать, — отвѣчаетъ дама, перегибаясь къ нему съ своимъ вѣеромъ и подавая ему руку въ перчаткѣ, которую она не снимаетъ, потому что рука ея некрасива. — Не говорите, пожалуйста, про оперу со мной. Вы думаете, что вы спускаетесь до меня, а я этаго вамъ не позволяю. Я хочу спуститься до васъ, до вашихъ гравюръ. Разскажите мнѣ, какіе новыя сокровища вы нашли на толкучемъ...
Совершенно незамѣтно столъ устанавливается всѣмъ, что нужно для чая, гости размѣстились всѣ у круглаго стола. Мущины обходятъ не слышно кресла дамъ и берутъ изъ рукъ хозяйки прозрачныя дымящіяся паромъ чашки чая. Хозяйка стоитъ съ рукой съ отставленнымъ розовымъ мезинчикомъ на серебряномъ кранѣ и выглядываетъ изъ самовара на гостей и на двери и даетъ знаки въ тѣни стоящимъ 2-мъ лакеямъ. Разговоръ изъ отрубковъ фразъ начинаетъ устанавливаться въ разныхъ группахъ и, для того чтобы сдѣлаться общимъ и завлекательнымъ, разумѣется, избираетъ своимъ предметомъ лица всѣмъ извѣстныя, и, разумѣется, объ этихъ лицахъ говорятъ зло, иначе говорить было бы нечего, такъ какъ счастливые народы не имѣютъ исторіи.
Такого рода разговоръ установился въ ближайшемъ уголкѣ къ хозяйкѣ, и теперь этотъ разговоръ имѣетъ двойную прелесть, такъ какъ тѣ, о которыхъ злословятъ, друзья хозяйки и должны пріѣхать нынѣшній вечеръ; говорятъ о молодой [14]Анастасьѣ (Ана [15]Гагина, какъ ее зовутъ въ свѣтѣ) и о ея мужѣ. Молодой дипломатъ самъ избралъ эту тему, когда упомянули о томъ, что Пушкины обѣщались быть сегодня, но не могли пріѣхать рано, потому что у Алексѣя Александровича какой то комитетъ, а она всегда ѣздитъ только съ мужемъ.
— Я часто думалъ, — сказалъ дипломатъ, — что, какъ говорятъ, народы имѣютъ то правительство, котораго они заслуживаютъ, такъ и жены имѣютъ именно тѣхъ мужей, которыхъ онѣ заслуживаютъ, и Ан[астасья?] Аркадьевна [16]Каренина вполнѣ заслуживаетъ своего мужа.
8
[1] La jalousie se nourrit dans les doutes. Elle devient furieuse ou elle finit sitôt qu'on passe du doute à la certitude.
[2] Il n’y a guère de gens qui ne soient honteux de s’être aimés lorsqu’ils ne s’aiment plus.
[3] Il y a des gens qui n’auraient jamais été amoureux, s’ils n’ayaient jamais entendu parler de l’amour.
[4] Il est aussi facile de se tromper soi même sans s’en apercevoir qu’il est difficile de tromper les autres sans qu’ils s’en apercoivent.
[5] Le caprice de notre humeur est encore plus bizarre que celui de la fortune.
11