Читать онлайн "Анна Каренина. Черновые редакции и варианты" - Толстой Лев Николаевич - RuLit

— Знаете ли, что, говоря это, вы, для меня по крайней мѣрѣ, дѣлаете похвалу ей.

— Я этаго и хочу.

— Только какъ онъ можетъ спокойно спать съ такой женой. И съ всякимъ другимъ мужемъ она бы была героиней стариннаго романа.

— Она знаетъ, что мужъ ея замѣчательный человѣкъ, и [17]она удовлетворяется. Она примѣрная жена.

— Была.

— Я никогда не могла понять, Княгиня, — сказала фрейлина, что въ немъ замѣчательнаго. Если бы мнѣ всѣ это не твердили, я бы просто приняла его за дурачка. И съ такимъ мужемъ не быть героиней романа — заслуга.

— Онъ смѣшонъ.

— Стало быть, не для нея, — сказала хозяйка. — Замѣтили вы, какъ она похорошѣла. Она положительно нехороша, но если бы я была мущиной, я бы съ ума сходила отъ нея, — сказала она, какъ всегда женщины [говорятъ?] это, ожидая возраженія.

Но какъ ни незамѣтно это было, дипломатъ замѣтилъ это, и, чтобъ подразнить ее, тѣмъ болѣе что это была и правда, онъ сказалъ:

— О да! Послѣднее время она расцвѣла. Теперь или никогда для нея настало время быть героиней романа.

— Типунъ вамъ на языкъ, — сказала хозяйка.

Хозяйка говорила, но ни на минуту не теряла взгляда на входную дверь.

— Здраствуйте, [18]Михаилъ Аркадьичъ, — сказала она, [19]встрѣчая [20]входившаго сіяющаго цвѣтомъ лица, бакенбардами и бѣлизной жилета и рубашки молодцоватаго Облонскаго.

— А сестра ваша Анна будетъ? — прибавила она громко, чтобы разговоръ о ней замолкъ при ея братѣ. — Пріѣдетъ она?

— Не знаю, Княгиня. Я у нее не былъ.

И Степанъ Аркадьичъ, знакомый со всѣми женщинами и на ты со всѣми мущинами, добродушно раскланивался, улыбаясь и отвѣчая на вопросы.

— Откуда я? Чтожъ дѣлать? Надо признаваться. Изъ Буффовъ. La Comtesse de Rudolstadt [21]прелесть. Я знаю, что это стыдно, но въ оперѣ я сплю, а въ Буффахъ досиживаю до послѣдняго конца и всласть. Нынче..

— Пожалуйста, не разсказывайте про эти ужасы.

— Ну, не буду, чтоже дѣлать, мы Москвичи еще не полированы и терпѣть не можемъ скучать.

Дама въ бархатномъ платьѣ подозвала къ себѣ Степана Аркадьича.

— Ну что ваша жена? Какъ я любила ее. Разскажите мнѣ про нее.

— Да ничего, Графиня. Вся въ хлопотахъ, въ дѣтяхъ, въ классахъ, вы знаете.

— Говорятъ, вы дурной мужъ, — сказала дама тѣмъ шутливымъ тономъ, которымъ она говорила объ гравюрахъ съ хозяиномъ.

[22]Михаилъ Аркадьичъ [23]разсмѣялся. Если отъ того, что я не люблю скучать, то да. Эхъ, Графиня, всѣ мы одинаки. Она не жалуется.

— Ну, а что ваша прелестная свояченица Кити?

— Она очень больна, уѣхала за границу.

Степанъ Аркадьичъ оглянулся, и лицо его еще больше просіяло.

— Вотъ кого не видалъ все время, что я здѣсь, — сказалъ онъ, увидавъ входившаго [24]Вронскаго.

— Виноватъ, Графиня, — сказалъ Степанъ Аркадьичъ и, поднявшись, пошелъ къ вошедшему.

Твердое, выразительное лицо [25]Гагина съ свѣже выбритой, но синѣющей отъ силы растительности бородой просіяло, открывъ сплошные, правильнаго полукруга здоровенные зубы.

— Отчего тебя [26]нигдѣ не видно?

— Я зналъ, что ты здѣсь, хотѣлъ къ тебѣ заѣхать.

— Да, я дома, ты бы заѣхалъ. Однако какъ ты оплѣшивѣлъ, — сказалъ Степанъ Аркадьичъ, глядя на его почти голую прекрасной формы голову и короткіе черные, курчавившіеся на затылкѣ, волосы.

— Что дѣлать? Живешь.

— Ну, завтра обѣдать вмѣстѣ. Мнѣ сестра про тебя говорила.

— Да, я былъ у ней.

[27]Вронскій замолчалъ, оглядываясь на дверь. Степанъ Аркадьичъ посмотрѣлъ на него.

— Что ты оглядываешься? Ну, такъ завтра обѣдать у Дюссо въ 6 часовъ.

— Однако я еще съ хозяйкой двухъ словъ не сказалъ, — и Вронскій пошелъ къ хозяйкѣ съ пріятными, такъ рѣдко встрѣчающимися въ свѣтѣ пріемами скромности, учтивости, совершеннаго спокойствія и достоинства.

Но и хозяйка, говоря съ нимъ, замѣтила, что онъ нынче былъ не въ своей тарелкѣ. Онъ безпрестанно оглядывался на дверь и ронялъ нить разговора. Хозяйка въ его лицѣ, какъ въ зеркалѣ, увидала, что теперь вошло то лицо, которое онъ ждалъ. Это [28]была Нана Каренина впереди своего мужа.

Дѣйствительно, они были пара: онъ прилизанный, бѣлый, пухлый и весь въ морщинахъ; она некрасивая съ [29]низкимъ лбомъ, короткимъ, почти вздернутымъ носомъ и слишкомъ толстая. Толстая такъ, что еще немного, и она стала бы уродлива. Если бы только не огромныя черныя рѣсницы, украшавшія ея сѣрые глаза, черные огромные волоса, красившія лобъ, и не стройность стана и граціозность движеній, какъ у брата, и крошечныя ручки и ножки, она была бы дурна. Но, несмотря на некрасивость лица, было что-то въ добродушіи улыбки красныхъ губъ, [30]такъ что она могла нравиться. [31]

Хозяйка мгновенно сообразила вмѣстѣ нездоровье [32]Мари, сестры Каренина, и удаленіе ея послѣднее время отъ свѣта. Толки толстой дамы о томъ, что [33]Вронскій, какъ тѣнь, вездѣ за [34]Анной и его пріѣздъ нынче, когда онъ не былъ званъ, [35]связало всѣ эти замѣчанія. [36]

«Неужели это правда?» думала она.

— Хотите чая? Очень рада васъ видѣть. Вы, я думаю, со всѣми знакомы. А вотъ и Анна, — сказала она самымъ небрежнымъ тономъ, но глаза ея слѣдили за выраженіемъ лица Вронскаго, и ей завидно стало за то [37]чувство и радости и страха, которое выразилось на лицѣ Вронскаго при входѣ Анны.

Анна своимъ обычнымъ твердымъ и необыкновенно легкимъ шагомъ, показывающимъ непривычную въ свѣтскихъ женщинахъ физическую силу, прошла тѣ нѣсколько шаговъ, которые отдѣляли ее отъ хозяйки, и при взглядѣ на Вронскаго, блеснувъ сѣрыми глазами, улыбнулась свѣтлой доброй улыбкой. Она крѣпко пожала протянутыя руки своей крошечной сильной кистью [38]и быстро сѣла. [39]И когда она заговорила своимъ яснымъ, отчетливымъ, безъ одной недоговорки или картавленья голосомъ, всегда чрезвычайно пріятнымъ, но иногда густымъ и какъ бы воркующимъ, нельзя было, глядя на ея удивительныя не костлявыя и не толстыя мраморныя плечи, локти и грудь, на [40]оконечности, ловкую силу движеній и простоту и ясность пріемовъ, не признать въ ней, несмотря на некрасивую небольшую [41]голову, нельзя было не признать ее привлекательною. На поклонъ [42]Вронскаго она отвѣчала только наклоненіемъ [43]головы, [44]но слегка покраснѣла и обратилась къ хозяйкѣ:

— Алексѣй не могъ раньше пріѣхать, а я дожидалась его и очень жалѣю.

Она смотрѣла на [45]входившаго мужа. Онъ съ тѣмъ наклоненіемъ головы, которое указываетъ на умственное напряженiе, подходилъ лѣнивымъ шагомъ къ хозяйкѣ. [46]

Алексѣй Александровичъ не пользовался [47]общимъ всѣмъ людямъ удобствомъ серьезнаго отношенія къ себѣ ближнихъ. Алексѣй Александровичъ, кромѣ того, сверхъ общаго всѣмъ занятымъ мыслью людямъ, имѣлъ еще для свѣта несчастіе носить на своемъ лицѣ слишкомъ ясно вывѣску сердечной доброты и невинности. Онъ часто улыбался улыбкой, морщившей углы его глазъ, и потому еще болѣе имѣлъ видъ ученого чудака или дурачка, смотря по степени ума тѣхъ, кто судилъ о немъ.

Алексѣй Александровичъ былъ человѣкъ страстно занятый своимъ дѣломъ и потому разсѣянный и не блестящій въ обществѣ. То сужденіе, которое высказала о немъ толстая дама, было очень естественно.