Что касается христологических споров V в., то здесь мы, вопервых, уделили особое внимание их предыстории, т. е. полемике с аполлинарианством, имея в виду не только самого Аполлинария, но и судьбу его формулы «единая природа Бога Слова воплощенная», воспринятой Кириллом Александрийским и ставшей камнем преткновения в спорах V в. Кроме этого, говоря о становлении православной христологии, помимо отражения обычной для этой области проблематики, связанной с утверждением полноты Божественной и человеческой природ во Христе, мы представили и постарались проследить в «Антологии» проблематику, связанную с исповеданием во Христе двух природных действий и воль. При этом мы рассматриваем эту тему не только на материале полемики VII в., но и применительно к христологии IV, V и VI вв., а именно, начиная с ариан, Маркелла Анкирского и Аполлинария Лаодикийского, далее прослеживаем ее, пусть и бегло, у Григория Нисского (в его полемике с Аполлинарием), Кирилла Александрийского, Феодорита Кирского, Нестория, у папы Льва Великого[19], в монофизитском и халкидонитском богословии VI в., и лишь затем подходим к полемике Софрония Иерусалимского и Максима Исповедника с еретическим моноэнергизмом вокруг трактовки «богомужного действия» из Ареопагитик.
Представляя же читателю собственно полемику Максима Исповедника с моноэнергизмом и монофелитством, мы подготавливаем восприятие переводов «Богословско–полемических трактатов», в которых Максим разрабатывает теорию волевого акта, написанных им в ходе этой полемики, публикацией комментированного отрывка из сочинения Немесия Эмесского «О природе человека», повлиявшего на становление соответствующего учения Максима Исповедника.
Говоря о христологической полемике, отраженной в «Антологии», следует отметить, что, наряду с традиционными для этой темы авторами: «александрийцем» Кириллом и «антиохийцами» Несторием и Феодоритом, мы уделяем особое внимание «Константинопольской» школе богословия[20] V в., представленной в «Антологии» Проклом и Флавианом Константинопольскими[21], подчеркивая значение именно этого направления как того «царского пути», по которому в конечном счете и пошло развитие православного богословия в Византии — не потому, что оно было компромиссным, а потому, что именно в нем в наиболее точной и выверенной форме была творчески продолжена применительно к христологии та традиция и тот понятийный язык, которые разработали Каппадокийцы в триадологии[22]. Особый интерес в этом контексте представляет «Томос к армянам» Прокла Константинопольского, специально заново переведенный для данной «Антологии» ввиду его большого значения.
Своеобразным отзвуком этого сочинения, правда больше в плане названия, служит «Послание к армянам» арабои грекоязычного богослова VIII‑IX вв. Феодора Абу–Курры, жившего за пределами Византии, но представляющего, как и Иоанн Дамаскин, традицию византийского богословия в по преимуществу арабоязычном мире. Впрочем, в отличие от хорошо знакомого русскому читателю Дамаскина[23], который писал и мыслил погречески, Абу–Курра, о жизни которого мы знаем весьма мало, был человек двух культур и находился в постоянном диалогеполемике как с мусульманами, так и с различными направлениями в не–халкидонитском христианстве, в первую очередь с «монофизитами» (к ним и адресовано «Послание к армянам»). «Диалогичность» Абу–Курры (более заслуживающая этой характеристики, чем полемика византийских авторов[24]), его жизнь на пересечении многих культур и вер делают его сочинения особенно интересными для нашего времени.
19
Папа Лев Великий наряду с папой Гонорием — два латинских автора, которых мы включили в настоящую «Антологию», поскольку их сочинения сыграли существенную роль в христологической полемике в Византийской империи.
20
Кавычки здесь указывают на то, что такого понятия в литературе нам встречать не приходилось, как и на некоторую условность этого выражения.
21
В определенной степени к этой школе можно отнести и Златоуста, хотя его корни и «антиохийские».
22
Кроме этого именно с именем Прокла Константинопольского и его предшественника Аттика (как и с императрицей Пульхерией) следует в большой степени связывать то почитание Богородицы в Православной Церкви, особенно в Константинополе, которое установилось в V в., еще до начала полемики с Несторием. «Мариологии» в настоящей «Антологии» посвящено знаменитое Слово Прокла, которое он произнес в присутствии Нестория, где назвал Деву Марию «Богородицей» и обосновал это именование.
23
В настоящей «Антологии», стремясь в первую очередь представить авторов менее известных, мы, к сожалению, не смогли уделить должного места Иоанну Дамаскину, что ни в коей мере не означает нашей его недооценки.
24
Многие его сочинения написаны в жанре диалогов представителей различных вероисповеданий, причем некоторые из них могут отражать реальные диспуты.