Заказчикам Гауди эта нехитрая поэзия и столь же простая символика были при всей их образованности не чужды так же, как и архитектору. В доме Кальвет наряду с надписями мы обнаруживаем вместо звонка на дверях первого этажа сложный молоточек. Рукоять молотка в форме греческого креста ударяет по металлическому насекомому: справедливость, наказывающая порок. Символизация, граничащая с простодушием, однако, сочетается у Гауди с изощренным изобретательством, когда архитектор формирует сугубо персональные интерпретации значений. Так, во дворце Гуэль (витраж большого зала) Гауди так подбирает противовесы для подъемных окон, что каждая из пяти фрамуг издает при поднятии свой собственный музыкальный звук. В разработке витражей для вестибюля епископского дворца в Асторге мастер формирует многоцветные витражи таким образом, что в его центральной части использованы значительно более толстые стекла, чем по краям, что позволяет усилить богатство цветовых отношений. На сложном макете неосуществленной скульптурной группы для собора в Пальме Гауди предложил следующее цвето-световое решение: нимб вокруг головы Марии — золотая мозаика, а покрывало и поддерживающие его фигуры — из полупрозрачного алебастра, сквозь который должны были угадываться цветные пятна витражей.
Фантазия мастера толкала его нередко к художественным решениям, которые лишь через десятилетия становились «находками» различных течений. В 1906 г. наряду с другими известными каталонскими архитекторами Гауди принял участие в монументальном оформлении таинства Воскресения на горе Монсеррат. Для размещения монумента он выбрал поворот дороги, за которым ставилась стена с барельефом Вознесения, перед которым непосредственно на газоне с дикорастущими цветами устанавливалась скульптурная группа трех Марий[54]. Среди анекдотических историй, в изобилии рассказывавшихся о Гауди, есть следующая: некто просит архитектора разработать новый, непохожий на существующие тип кувшина, на что Гауди ответил: «Сделаем его решетчатым». Независимо от истинности рассказа он верно отражает свойственную мастеру привычку ходить нехожеными путями, не страшась парадоксальности.
Именно Гауди предлагал выложить на склоне Монсеррата гигантский герб Каталонии из многоцветной керамики, способный соизмеряться с горными вершинами гряды. Именно Гауди хотел, чтобы в ущелье между скальными выступами той же горы был подвешен огромный колокол. Когда в 1907 г. архитектор Хосе Пуиг хотел заказать Гауди проект памятника королю Хайме I в честь его 700-петнего юбилея, Гауди сказал, что лучшим памятником Хайме I было бы превращение так называемого Готического квартала в район, застроенный настоящими готическими домами — с переносом туда зданий, которые разрушали при пробивке улицы Виа Лаетана. Гауди же предложил создать площадь Беренгер Гранде так, чтобы расчистить римскую стену и церковь королевского двора (это предложение было позднее осуществлено).
Наряду с основными своими работами мастер делал множество малых, иногда выполняя проект, иногда ограничиваясь консультацией, часто содержавшей в себе целую концепцию формообразования. Примером первого может служить кинотеатр «Сала Мерсе», сделанный для друга архитектора — живописца Гранера. Подвал (фойе) был расписан сценами Ада, тогда как в одной из двух касс у входа сидела кукла, чрезвычайно похожая на кассиршу в другой кассе. Примером второго может служить консультация, которую в 1920 г. Гауди дал инженерам, занятым проектированием железнодорожного вокзала «Франция». Он предложил создать квадратный зал со стороной 200 м. таким образом, чтобы состав мог полностью развернуться. Для перекрытия столь огромного пролета архитектор предложил использовать ряд наклонных опор, размещенных по периметру зала. Через верх опор должны были быть перекинуты поддерживающие несущую сеть покрытия тросы, с противоположной стороны оттянутые и заанкеренные к земле. Идея, осуществленная Фреем Отто через полвека, показалась пораженным инженерам чрезмерно рискованной, и вокзал был построен с конструкцией из обычных двухшарнирных арок.
54
Поскольку праздник Пасхи совпадает с весенним равноденствием, Гауди считал, что цветущие в это время растения гораздо существеннее, чем устройство принятых тогда постаментов.