Подобные (иногда очевидно преувеличенные) представления об эффектах крокодильских публикаций были распространены и среди его читателей:
Папа не удержался и написал об этом коротенький юмористический рассказ, который по несчастной случайности опубликовали в журнале «Крокодил». Готов побиться о заклад, что никто на свете, кроме самих Россельсов, не догадался, кто был прототипом этого старого шарлатана, и никому не было дела до этой истории. Но наша дачная компания решила, что это чуть ли не публичный донос и что старика этого, а также всех, кто его пригревал, могут в лучшем случае выслать из Москвы по этапу, а в худшем вообще арестовать[27].
Вместе с тем негативная рецензия в ведущем сатирическом издании действительно могла спровоцировать разговоры даже на уровне ЦК КПСС[28] и повышенную тревожность у ее главных героев. Это вело к тому, что «Крокодил» начинал восприниматься как один из социальных институтов восстановления справедливости:
И помалкивают люди-то. И я молчу. Неужели до меня не нашлось такого принципиального человека, чтобы сообщить в дирекцию авто(парка)вокзала, в газету, в «Крокодил»?[29]
В итоге эффект от крокодильского вмешательства был настолько серьезным, что даже приводил к аферам:
В процветающий совхоз приезжал внезапно корреспондент столичного сатирического журнала «Крокодил». Да не просто приезжал на автобусе, а на «Волге» ближайшего райкома партии, ибо именно оттуда всякий раз начинал, соблюдая субординацию, предъявив мандат-командировку и уже вызнав кое-что там вверху, ибо приехал по сигналу, что не все в районе благополучно. И дня три-четыре исправнейшим образом занимался совхозными делами. Радостно и готовно ему нашептывали доброхоты и добровольцы (обычно тишком, оглядываясь), на что обратить внимание. А так как безбожно воровали всюду, а у Эдика даже образование кой-какое специальное было (три курса сельскохозяйственного института, выгнали за подделку экзаменационных книжек сразу пятерым приятелям), то материал накапливался очень быстро. На хороший и большой фельетон. И не пряча того, что вызнал, даже сожалея и сочувствуя, рассказывал обо всем журналист руководителям этого совхоза. И непременно был приглашаем на прощальный ужин. Проходивший по-разному, но с одинаковым концом: с глазу на глаз вручался приезжему конверт с деньгами. (И заметь, всегда одна и та же сумма – пять тысяч. Ни больше, ни меньше)[30].
Впрочем, миф о всемогуществе и всезнании редакции партийного органа разделяли далеко не все советские граждане:
Сегодня случайно встретил своего земляка Михаила Александровича Казакова, в прошлом сотрудника ОГПУ. Часто пишет. И на этот раз написал в «Правду» и «Крокодил» о том, как в Смоленске, на улице Дзержинского, горначальство (не без ведома облначальства) «похоронили» трамвайный путь (рельсы не сняли, а залили асфальтом – «для красоты»). Упомянутые редакции толстооперативно «сообчили» автору из «Правды» («ваше письмо переслали в горконтроль на рассмотрение»). И, конечно, нигде ничего не усматривали и не рассматривали[31].
Однако, несмотря на это, можно говорить о том, что «Крокодил» стал одним из мощных инструментов формирования массовой гелотофобии[32] в Советском Союзе.
Для реализации своей основной функции «Крокодилу» периодически приходилось адаптироваться к вкусам массового потребителя. Именно поэтому, хотя в редакции журнала в разное время работали такие авторы, как Михаил Зощенко, Валентин Катаев, Юрий Олеша, Илья Ильф и Евгений Петров, Леонид Ленч, Эмиль Кроткий, Виктор Ардов, Владимир Константинов, Сергей Довлатов, упомянутая Людмила Петрушевская и др., одним из главных инструментов воздействия на публику все равно оставалась иллюстрация (и это касается советской печатной культуры в целом)[33].
Своим обаянием и успехом у читателей «Крокодил», несомненно, обязан тому, что в разные годы с ним сотрудничали лучшие иллюстраторы и карикатуристы своего времени, «усмешняя»[34], по выражению В. Чижикова, тексты заметок, статей и фельетонов и создавая сатирико-юмористический визуальный нарратив: Кукрыниксы, Борис Ефимов, Иван Семенов, Виктор Чижиков, Аминадав Каневский, Александр Митта, Константин Ротов, Евгений Гуров, Анатолий Елисеев, Михаил Скобелев, Михаил Битный, Генрих Вальк, Евгений Мигунов, Евгений Шукаев, Олег Теслер, Эвальд Пихо, супруги Валентин и Галина Караваевы, Владимир Шкарбан, Владимир Уборевич-Боровский и множество других мгновенно узнаваемых мастеров[35].
31
33
35