Выбрать главу
* * *

Следует отдать дань ловкости Весельчака. Такой мастерский трюк в королевстве тюнов[3] видели впервые. Владыка королевства, Великий Кесарь, умный и жадный урод Коротышка-Ролен, не стал вмешиваться в происходящее. Весельчак не забывал щедро платить. Его уверенная манера вести сражения, его смелые решения, воплощенные в жизнь гением стратегии Деревянным Задом, — все это день ото дня увеличивало могущество Николя. Вслед за Нельской башней он прибрал к рукам Новый мост — самое удивительное место в Париже, где никогда не иссякал поток безмятежных зевак, которые позволяли срезать свои кошели столь легко, что настоящие мастера, такие, как Хвастун, даже брезговали там воровать.

Битва за Новый мост была ужасной. Она длилась несколько месяцев. Весельчак выиграл потому, что его люди заняли все подступы к мосту. В ветхие плоскодонки, доживавшие свой век у пролетов или свай моста, Николя рассадил нищих, которые, притворяясь спящими, на самом деле оказывались бдительными часовыми. Вознаграждением за разумную стратегию стала долгожданная победа, после которой все проходимцы столицы признали, что Новый мост принадлежит Весельчаку.

Новый мост никогда не был обычным мостом и никогда им не станет, ведь, отдавая приказ о его строительстве, Генрих IV хотел, чтобы через оба рукава Сены можно было переправиться напрямую, не спускаясь на остров Сите[4].

Вот почему на мосту было запрещено строить дома. В то же время выступающие части моста были обустроены так, что на них можно было расположить лавки торговцев и подмостки комедиантов. С обеих сторон от проезжей части находились каменные тротуары, позволявшие пешеходам ловко уклоняться от карет и быстрых тележек. В жизни города Новый мост стал скорее не местом переправы, а местом встречи. Именно здесь встречались два берега Сены, встречалось все, что только можно увидеть в Париже.

* * *

У Анжелики, скучавшей в Нельской башне, пока Николя отправлялся на разбойничьи вылазки, вошло в привычку спускаться в большой зал, расположенный на первом этаже.

Здесь собирались сообщники Весельчака и толпа всяческого отребья, пришедшая на поклон к главарю разбойничьей шайки. Каждый вечер эта грязная и шумная публика под крики мальчишек, громкие звуки отрыжки, сквернословие и брань кутила под сводами зала, и звон оловянных кубков смешивался с невыносимым запахом ветхого тряпья и вина.

На этом сборище встречались все яркие образчики бандитов. Главарь бдительно следил, чтобы в его владениях всегда водились откупоренные бочонки с вином и на вертеле жарилось мясо. Такая щедрость подкупала самых отъявленных сорвиголов.

Именно поэтому, когда шел дождь и дул ветер, а улицы становились пустынными, когда дворянин пренебрегал театром, а мещанин не шел в трактир, что мог придумать проголодавшийся «пройдоха», как не отправиться к Весельчаку «поплотнее набить брюхо»?

Деревянный Зад восседал прямо на столе, взирая на окружающих с высокомерием доверенного лица главаря банды и мрачным видом непризнанного философа. Его давний приятель Баркароль прыгал от одного знакомого к другому, изрядно раздражая картежников. Крысобой продавал «дичь» проголодавшимся старушенциям, Тибо-Музыкант вертел ручку своего музыкального инструмента, бросая насмешливые взгляды сквозь прорехи соломенной шляпы, в то время как Лино, его юный спутник, мальчишка с ангельскими глазами, бил в медные тарелки. Мамаша и папаша Тру-ля-ля пускались в пляс, и их причудливые огромные тени, рожденные отблесками огня, дотягивались до самого потолка. Эта парочка нищих, шутил Баркароль, имела на двоих всего один глаз и три зуба. Папаша Тру-ля-ля был слепым и пиликал на какой-то коробке с двумя натянутыми струнами, которую он называл скрипкой. Мамаша — одноглазая, толстая, с густой, похожей на серую паклю шевелюрой, постоянно выбивавшейся из-под грязного тряпичного тюрбана, щелкала кастаньетами и притоптывала распухшими ногами, укутанными в несколько слоев чулок.

Баркароль говаривал, что, должно быть, она была испанкой… когда-то. От тех времен остались лишь кастаньеты.

В ближайшее окружение Весельчака входили также всегда задыхавшийся бывший скороход Легкая Нога, Табело-Горбун, Хвастун-Срежь-Кошель, вор Осторожный, вечно хнычущий и боязливый, что, однако, ничуть не мешало его участию в самых дерзких ограблениях; Красавчик — из тех, кого принято называть «щупальце», то есть сутенер, и который, одевшись, как принц крови, мог своим видом ввести в заблуждение самого короля; проститутки — вялые, как овцы, или крикливые, как гарпии; а еще бродячие акробаты, впрочем, немногочисленные, потому что в большинстве своем они подчинялись Родогону-Египтянину; лакеи-мошенники, которые, подыскивая себе новое место после того, как их прогнали за воровство со старого, пытались сбыть здесь украденные вещицы. Сбившиеся с пути студенты, навсегда испорченные попрошайничеством, к которому их подтолкнула бедность, приходили сюда, чтобы в обмен на мелкие услуги получить право поиграть в кости с ворами. Знатоков латыни считали важными помощниками, потому что именно они сочиняли законы Великого Кесаря. К таким ученым людям принадлежал и Толстяк, который, переодевшись монахом, заманил в смертельную ловушку Конана Беше.

вернуться

3

Тюны — устаревшее французское жаргонное слово. Так во Франции в XVII веке называли нищих-попрошаек, воров. — Примеч. пер.

вернуться

4

Так у автора. Приказ о строительстве моста отдавал Генрих III, мост был достроен при Генрихе IV. — Примеч. ред.