Сначала Шверин восстановил порядок, его гренадеры получили приказ расстреливать мародеров на месте. Затем отправил послание американскому командующему, в котором сообщил, что прекратил «абсурдную» эвакуацию, и потребовал, чтобы с населением обращались милосердно. Коллинз, однако, продолжил свой план окружения. 1-я пехотная дивизия наступала с юго-востока, а 3-я бронетанковая дивизия защищала ее правый фланг. Но ее ударная мощь была весьма ограниченной, во-первых, в связи с плачевным состоянием танковых двигателей после долгого наступления из Нормандии, а во-вторых – с нехваткой снарядов всех калибров. 1-й дивизии даже пайков не хватало. «Пришлось нам утешаться экстренными пайками класса “D”. Это были шоколадки с полным набором искусственных питательных веществ, твердые, как булыжник, – писал лейтенант Гарднер Ботсфорд. – Три плитки шоколада в день… это уже перебор» {78}.
Когда нацистскому руководству стало ясно, что немедленной угрозы Ахену нет, чиновники бросились обратно – возобновить эвакуацию мирных жителей; с северо-востока была предпринята контратака, чтобы предотвратить окружение. Тем временем стало известно о письме Шверина Коллинзу, и недальновидному юному генералу пришлось скрываться от ареста по обвинению в пораженчестве и даже измене. Гитлер, как ни странно, позже его простил. Принудительную эвакуацию проводили жестко. Почти все гражданские хотели остаться. Распространялись дикие слухи, будто союзники забросали Кёльн бактериологическими бомбами и там теперь эпидемия тифа. Многие верили, что у союзников есть бомбы с бациллами проказы и чумы {79}.
«Видели бы вы, как немцы относились к своему народу в зонах эвакуации, – сообщал унтер-офицер Хаттари. – Забирали скотину, не дав даже расписки. А потом выгоняли самого хозяина. СА [нацистские “коричневорубашечники”] угоняли целые стада» {80}. Солдат инженерных войск по фамилии Байер добавлял: «А когда дома пустели, они их грабили. Развешивали листовки или объявляли, мол, там-то или там-то с двух до четырех будут давать хлеб без всяких норм. Женщины занимали очередь, подъезжали грузовики, их хватали и запихивали в кузов. Подбирали детей на улице и тоже забрасывали в машины, потом просто вывозили из зоны непосредственной опасности, по дороге всех высаживали и оставляли на произвол судьбы» {81}. Страх перед возможным восстанием пленных – иностранных граждан, вывезенных в Германию на принудительные работы, – заставил СС задуматься о массовых казнях, но в таком хаосе никто ничего не сделал {82}.
Во второй половине сентября как в Вашингтоне, так и в штабе Главного командования шла жаркая дискуссия относительно формулировки, которую Верховный главнокомандующий должен использовать, обращаясь к немецкому народу. Слишком примирительный тон немцы могут воспринять как признак слабости и воспрянут духом. Если же его слова окажутся слишком резкими, это убедит их в необходимости сражаться до победного конца. 28 сентября Главное командование наконец опубликовало заявление Эйзенхауэра: «Союзные силы под моим командованием вошли в Германию. Мы идем как победители, но не как угнетатели» {83}. Далее подчеркивалось, что они «уничтожат нацизм и германский милитаризм». Вскоре нацистские власти предприняли собственные, довольно странные попытки пропаганды: они даже сбрасывали листовки с бомбардировщиков над немецким фронтом, стремясь усилить решимость своих войск. В одной из таких листовок солдат уверяли, что «американские офицеры стегают немок кнутами», и обещали, что «каждый немец будет сражаться, тайно или явно, до последнего человека» {84}. «Тайный» бой был первым намеком на нацистское движение сопротивления «Вервольф», которому предстояло продолжить борьбу в том числе и против немцев, сотрудничавших с союзниками. Но листовки не смогли поднять боевой дух армии. По словам одного немецкого сержанта, «войска негодовали, опасаясь, что союзники захватят одну из этих листовок и что их неизбежный скорый плен окажется малоприятным» {85}.
Битва за Ахен.
В начале октября 9-я армия США заняла левый фланг 12-й группы армий Брэдли рядом со 2-й британской армией. Это обеспечило 1-й армии Ходжеса необходимую концентрацию, что было особенно важно в окрестностях Ахена, где 1-я пехотная дивизия, идущая с юго-востока, подходила к 30-й пехотной, наступавшей с севера, чтобы полностью блокировать город. К тому времени американцы починили технику и возобновили поставки боеприпасов.