Добрынюшка да он Микитиць млад
А пришол-де Добрынюшка к своей матушки:
«Ах, ты матушка моя Офимья Олександровна!
А нащо миня, матушка, ты спородила?
5. Спородила бы меня, матушка, дак серым камешком,
Отнёсла бы меня да во синё море, —
Я лёжал бы там веки да все превечныя».
А и стал прощшацьсе с молодой женой:
«Да прости-тко ты меня, Настасья Викулисьня!
10. А дожыдай-ко меня церес двенаццэть лет,
А подожди ишше лето да ты трынадцыто, —
Хош замуш тогда поди да хоть вдовой сиди.
Не ходи только за Олёшу да за Поповиця,
За просмешника не ходи да ёго бабьёго!»
15. Но прошло-де веть времечько двенаццэть лет,
Да тринаццатой год да он прошол веть тут.
(А Добрынюшка Микитиць млад
Да не видели, как стремена ступил.
Уехал Добрыня во чисто полё!..)
20. А-й ездил во чисто(м) поли Олёшенька Поповиць млад,
А пропустил таку славушку нехорошую,
Що Добрыню видел: под кустиком убит лёжыт.
И прышла ета вестоцъка нерадосьня,
И прышла она к Офимьи да Олёксандровны,
25. К Добрыниной да родной матушки.
А ис Киева женихи да вот приехали,
А Владимер стольнекиефский он веть сватовщиком.
Розговарили Офимью да Олександровну:
«А тепере Добрыни вот жывого нет, —
30. А спусти-ко Настасьюшку: взамуш пойдет
За того же за Олёшу за Поповиця!»
Она здумала Настасьюшка Викулисьня:
«Просидела я типеря да вот тринаццать лет, —
А тяжоло мне коротать будёт веки долгия».
35. И приехала калика перехожая,
А к Добрыниной приехала родной матушки:
«Я веть видел, Добрынина родна матушка,
Я стоял долго с Добрынюшкой Микитицём:
Он жывой веть — да он жывёхонёк!»
40. А говорыт тут Добрынина родная матушка:
«А не ври-тко ты, калика перехожая!
А тепере веть Добрынюжка уже жывого нет!»
Говорыт ей калика перехожая:
«Уш ты дай-ко, Добрынина родная матушка,
45. Уш ты дай мне-ка да-й звоньцяты гусли, —
Я пойду же к Олёшеньки на свадёпку,
Посмотрю у Олёшеньки дак молоду жену.
Если весела сидит, запечалю ей;
А печальняя сидит, я розве́селю!»
50. А Добрынина веть матушка не отказывала,
А дала тут калики да звоньцяты гусли.
Говорыт ишше калика да перехожая:
«Уш ты ой еси, Добрынина родная матушка!
Ишше дай ты мне-ка платья цветного, —
55. А не слишком хорошого, а по средьнему».
Добрынина тут матушка не отказывала,
Говорыла калики только таково слово:
«Не попасть тибе, калика, тебе на свадёпку,
Не видать у Олёши дак молоду жену:
60. У ворот ёво стоит да дваццэть сторожов —
Не пропустят тибя калику да перехожую;
А у дверей его стоит десеть прьщверьников —
Не попасть тебе, калика, к ему на свадепку!»
А взяла-де калика да скрипку пот полу
65. Да ф правое взяла ее пот пазуху.
Ну прыходит калика да перехожая,
Где стояло у ворот дак дваццать сторожов,
Говорыла калика таково слово:
«Уш вы здрастуйте, молоццы да добры молоццы!
70. Я принёс вам тепере золотых я вам
А на винную, на винную на цяроц(ь)ку, —
Пропустите меня на свадёпку!»
Да прыходит калика где ко дверецькам,
Где стояло у дверей да десеть сторожов,
75. Говорыт-де калика перехожая:
«Уш вы здрастуйте, молоццы да добры молоццы!
Пропустите меня, скомороха, на свадёпку, —
Вам досталась да золотая вам
Да на винную вам да всё на цяроцьку!»
80. А заходит калика да во светлу грыню,
Она крест-от[1] кладёт да по-писаному,
Да молицце калика да по-учоному,
А Владимеру князю он поклоняиццэ:
«Уш ты батюшко Владимер стольнекиефской!
85. А позволь мне скомороху поиграть на скрыпоцьку
И розве́селить у вас пир бы навесели!»
Говорыт-де Владимер стольнекиефськой:
«А-й зайграй-ко, с(ко)морох да утешливой,
Зайграй-ко, скоморох, ты во скрыпоцьку, —
90. Ты утешь-ко нас тепере на пиру же всех!»
А стал скоро-ли дак розбиратисе:
А натегает веть он струноцьку от Киева,
А от Киева он натягает да до Цернигова;
А другую натягает ету струночьку,
95. Да другую послал как в Ерусалим-град.
Зацял-де играть да он на скрыпоцьку
Да стал-де по струноцькам похажывать.
А говорыт только Праксия-королевисьня:
«Ах батюшко Владимер стольнекиефской!
100. А не видали вы игры такой тринаццать лет;
Когда был у нас Добрынюшка Микитиць млад,
От та же была игра на звоньцятых играх[2]!»
А игру он сыграл да переставатъ-де стал;
А тепере веть Добрынюшка, — играл как он, —
105. На остадоцьках калика да выговариват:
«Ты женилса здорово, да тебе не с кем спать!»
Догадался стар казак Илья Муромец,
Ишше што ета скрыпоцька выговар(ив)ат:
«А женилса здорово, да тебе не с кем спать!»
110. Видно сам тут Добрынюшка Микитиц млад!
Говорыл тут Владимер стольнекиефской,
Говорыл-де Владимер таково слово:
«Молодая ты Настасьюшка Викулисьня!
Ты налей-ко ты цяру зелена вина,
115. И не малу, не велику — да полтора ведра,
Да подай-ко калики да перехожое:
А далеко калика да переход дёржыт[3]».
А принимает калика цяру единой рукой,
Выпивает веть он цяру да к едину духу;
120. Да в эту во цяроцьку серебрену
А кладёт-де калика свой злачон перстень:
«Не узнала ты, Настасьюшка Векулисьня,
А пошла ты, Настасьюшка, за другого взамуш!
Я живёхонёк — да приехал я!»
125. А тут выскоцил Олёша из застолья вон
Да хотел бы над каликой да росходитисе.
Как Добрынюшка схватил его за русы кудри,
А стал его по грынёнки поважывать.
А говорыт тут калика да перехожая:
130. «Я за ето тебя да я тебя прошшу,
Што ты взял мою да молоду жену;
А за другое дело да тибя нельзя проститъ:
Уш ты ездил, Олёша, во чистом поли,
А увидел меня “видно да видно” мёртвого,
135. А привёс ты славушку вот нехорошую
Ко моей ты родимой да родной матушки —
Оскорбил* ты матушку мою несчасную!»
А скоцил тут стар казак да Илья Муромец:
«А остафьте вы Олёшеньку Поповиця!»
140. Да повёл-де из грыдьни да княженецкое
Да привёл-де Добрынюшка молоду жену
А ко т(ой) привёл де он к матушки родимое:
«Ах ты матушка моя да ты родимая!
144. А-й я сходил теперь — нашол свою молод(у) жену!»
вернуться
1
<...> при пении иногда выходило «крес-тот»; не могу утверждать, чтобы это относилось и к данному случаю.
вернуться
3
Сначала сказитель пропел: «Далеко быват калика да добираласе», но я, не расслышав первого слова (записал «да лекко»), переспросил; но сказитель при повторении изменил стих и опустил «быват» (= может быть), вследствие чего смысл стиха несколько затемнился.