Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3

И облила у ей портищшо да в петьсот рублей,
И сама говорыла да таковы слова:
25. «А отець-от у тя дак было Блудишшо,
А и сын-то родилосе уродишшо —
А уродишшо родилось куря потслепоё!
А на коей же день веть зерьня грянёт же,
А на тот же веть день да куря сыт жывёт;
30. А на коей же день зерьня не грянет же,
А на тот же день дак куря голоден!»
А ишше это Овдотьи-то за беду стало,
За великую досадушку показалосе;
А пошла-де Овдотья-та со чесна пиру,
35. Со чеснаго-де пиру она княжевского.
Да идёт она Овдотья дак по юлици.
Как завидял Хотенушко сын Блудович,
Он стрецяёт свою маменьку родимую:
«Уш ты ой еси, маменька моя родимая!
40. Уш ты що же идёш ты со чесна пира,
Со чесна пира идеш ты невесёла:
Ты спустила свою буйну главу дак со могучих плець,
Потопя свои оци дак в матушку сыру в землю?
А ишше пьяниця над тобой ли посмеяласе?
45. А безумниця над тобой ли поругаласе?
Ишше пивным кофшом тибя ли обносили?
Али чярой зеленой* тебе не в доход дошли?»
Говорит ему маменька родимая:
«Уш ты ой еси, Хотенушко сын Блудовиць!
50. И не пьяниця надо мной и не смеяласе,
Не безумниця надо мной да не ругаласе,
А и пивным кофшом меня не обносили,
А и цярой зеленой меня не опходили.
Да была на пиру да молода вдова,
55. Кабы на имя Офимья Чюсова жена;
А наливала я чяру зелена вина,
Подносила Офимьи Чюсовой жены,
А сама я говорыла да таковы слова:
“Ишше есь у мня Хотенушко сын Блудовиць,
60. Ишше есь у тя Чайна прекрасная;
А не даш ли ты ей дак за его взамуш?” —
А-й ишше ето Офимьи за беду стало,
А за великую досадушку показалосе:
Она вылила чару-ту ко мне на белы груди,
65. Облила у мня портишшо во петьсот рублей,
А сама говорила да таковы слова:
“А отечь у его веть было Блудишшо,
А и сын-от родилсэ фсё уродишшо!
А на ко́ей же день дак зерьня грянет же,
70. А на тот же день дак куре сы́т жыве́ть;
А на которой же день зерьня не грянет же,
А на тот же день веть дак куря голодён!”»
Ишша это Хотенушку за беду стало,
За великую досадушку ему показалосе:
75. Розгорело (так) у Хотенушка ретиво серцо,
Закипела у Хотенушки крофь горючая,
Росходилисе его дак могучии плеча.
А пошол-де Хотенушко на конюшын двор;
Он и брал-де коня дак себе доброго,
80. Он брал-де седлал да он седёлышком.
Он скоцил-де Хотенушко на добра коня,
Он поехал по городу по Киеву,
Он доехал до дому да-й до Чюсового,
А он ткнул-де копьём дак в шыроки ворота,
85. Он унёс-де ворота да середи двора.
Тут выглядывала Чайна прекрасная,
А сама говорыла дак таковы слова:
«Уш ты ой еси, Хотенушко сын Блудовиць!
А отець у тебя веть было Блудишшо;
90. А и ты-то родилосе уродишшо,
А уродишшо родилось куря потслепою!
А на коей же день веть зерьня грянет же,
А на тот же веть день да куре сыт жывет;
А на коей же день зерьня не грянет же,
95. А на тот же веть день да куря голоден!»
А ишше это же Хотенушку за беду стало,
За великую досадушку ему показалосе:
Он шып* де-ка палицей свуей буёвою,
Он шып де-ка нонице во высок терем, —
100. Он <ш>шып[4] де-ка терем-от по окошечькам.
Тут едва-де веть Чайна за лафку да увалиласе.
А как идёт-де Офимья-та со чесна пиру,
Со чеснаго пиру идёт княжевсково;
А сама говорыт да таковы слова:
105. «Кажысь, не было не бури и не па́деры[5], —
Фсё-то моё домишшечко розвоёвано!»
А как стречает ей Чайна прекрасная
И сама говорит дак таковы слова:
«Уш ты ой еси, маменька родимая!
110. Приежжал-та Хотенушко сын Блудовиць;
Он ткнул-де копьём дак в шыроки ворота —
Он унёс-де ворота да середи двора.
А выглядывала я Чайна за окошечко,
Я сама говорыла ему таковы слова:
115. “А ой еси, Хотенышко ты сын Блудовиць!
А отец-от у тебя веть было Блудишшо,
А ты-то родилосе уродишшо —
А уродишшо родилось куря потслепоё!”
Он шып-де палицей во высок терем —
120. Он шшып где-ка терем по окошечкам;
Я едва же веть Чайна за лафку увалиласе!»
А ишша это Офимьи-то за беду стало,
За великую досадушку показалосе.
Тут пошла де Офимья ко князю ко Владимеру,
125. А сама говорыла таковы слова:
«Уш ты солнышко Владимер стольнекиефской!
Уш ты дай-ко мне право* на Хотенушка!»
Говорыт ей Владимер стольнекиефской:
«Уш ты ой еси, Офимья Чюсова жена!
130. Ты найми-ко-се силы да хоша тысецю!
(А у етой вдовы да было деветь сыноф!),
А уш ты трёх сыновей — да-й /[6] воёводами,
А посылай-ко-се их да / во чисто полё!»
А тут пошла-де вдова наняла силу тысящу,
135. Она трёх сыноф дак во/еводами.
А поежжают-де дети, сами плачют же:
«Уш ты ой еси, маменька наша родимая!
Не побить нам Хотенушка на чистом поли!»
Как пошла-де фсё силушка Чюсовая.
140. Как завидял Хотенушко силу на чистом поли, —
Он приехал-де ко силушку ко Чюсовое,
Он сам говорыл да таковы слова:
«Вы охвоця ле сила или невольняя?»
Отвечаёт тут силушка великая:
145. «Мы охвоця же силушка наёмная!»
Тут зацял Хотенушка по силушки поежживать:
Он куда не приедёт, дак улицей валит,
Он назат отмахнёт, дак тут — плошшадью;
Он прыбил-де фсю силушку до единого.
150. Он трех сыновей дак фсё жыфком схватил,
Он жыфком их схватил дак волосами связал,
Волосами связал, церес коня бросил, —
Он прывёл-де братей ко белу шатру.
Как ждала Офимья силушку ис чиста поля —
155. Не могла она дождацьсе силы из циста поля:
Наняла сходила силушки две тысеци,
Он(а) трех сыновьей — дак воеводами.
Поежжают же дети, сами плачют же:
«Не побить нам Хотенушка на чистом поли!»
160. А пошла-де веть силушка во чисто полё.
И завидял Хотенушко силу во чистом поли. —
Он поехал-де ко силушки ко великоей.
Он приехал-де ко силушки великоей,
Он сам говорыл да таковы слова:
165. «А охвоця ли силушка или невольняя?» —
«Мы охвоця же силушка наёмная!»
Тут зачал Хотенушко по силушки поежжывать:
Он куда не приедёт, дак улицей валит,
Он назать отмахнет, дак тут — плошшадью;
170. Он прыбил-де веть силушку до единаго;
Он трёх-де братьей жыфком схватил,
Он жыфком их схватил, волосами связал,
Волосами связал, церес коня бросил, —
А привёс-де братей ко белу шатру.
175. Тут ждала Офимья силушку ис циста поля —
Не могла она дождацьсе силы ис чиста поля:
Наняла сходила силушки тры тысици,
Она трёх сыновей — дак воеводами.
А пошли-де веть дети, сами плацют же:
180. «Не побить нам Хотенушка во чистом поли!»
Как завидял Хотенушко силу на чистом поли, —
Он поехал-де ко силушки ко великое,
Он спрашывал у силушки великое:
«Вы охвоця ли сила или невольняя?»
185. Отвечаёт-де силушка великая:
«Мы охвоця веть силушка наёмная!»
А-й зацял Хотенушко по силушки поежжывать:
Он куды не приедёт, дак улицей валит,
Он назат отмахнёт, дак тут — и плошшадью;
190. Он прыбил-де веть силушку до единаго.
Он и трёх сыновьей фсё жыфком схватил,
Он жыфком их схватил, волосами связал,
Волосами их связал, церес коня бросил, —
А привёз где-ка братей да ко белу шатру.
195. Тут ждала Офимья силушку из чиста поля,
Не могла она дождацьсе силы из чиста поля.
Как сра<я>жалсэ Хотенушко ф красен Киеф-грат
А вести-де деветь сыноф на выкуп фсех.
Поехал Хотенушко ф красен Киев-град,
200. А повёз-де деветь сыноф на выкуп фсех.
А приежжает к Офимьи да к Цюсовой жены,
Он и сам говорыл дак таковы слова:
«Уш ты ой еси, Офимья Чюсова жена!
Выкупай-ко-се да фсё деветь сыноф!»
205. Он и ткнул де копьё дак во сыру землю,
Долгомерное ратовишше семь сажон:
«А ты опсыпь моё копьё дак красным золотом,
Красным золотом опсыпь да чистыем серебром, —
Дак отдам я тебе ноньце деветь сыноф!»
210. Да на это Офимья-та согласиласе:
Покатили тут золото телегами,
А опсыпали копьё его долгомерное;
Не хватило опсыпать одной четверти.
Говорыт тут Офимья Чюсова жена:
215. «Уш ты ой еси, Хотенушко сын Блудовиць!
Ты возьми-ко у мня Чайну прекрасную,
Ты возьми-ко-се ей за четверть за себя взамуш!»
Согласилсэ Хотенушко сын Блудовиць:
Он взял-де Чайну прекрасную,
220. Он оддал деветь сыноф на выкуп фсех.