В самом деле, случиться могло все, что угодно. В последние годы в могилах гальштаттских воинов были найдены остатки колесниц, кости и сбруя маленьких лошадей. Благодаря галльским и итальянским скульптурам римского периода прекрасно известен наряд кельтов, включавший в себя штаны, в то же время римские историки часто говорят, что своими глазами видели быстрых косматых лошадок и возничих в штанах. Мы можем даже поверить тому, что с трудом мог себе представить Геродот; как мы уже видели, объекты той же материальной культуры и той же формы находили очень близко к территориям мидийцев (и даже внутри них), как и в Австрии. Это, прежде всего, предполагает существование культурных связей между людьми Гальштатта (предками сигиннов) и мидянами. Существовали даже еще более прочные связи с Ассирией. В кельтских погребениях, щедро разбросанных по всей Западной Европе — в Авранше, в долине Луары, вблизи Аббевиля, в Бадене, на Палантине и в Моравии, — были найдены слитки железа: мелкие заготовки из высококачественного металла удобного и портативного размера. Такие же слитки были обнаружены во дворце Хорсабад, близ Ниневии. И это еще не все, поскольку мечи и ножны, выполненные в легко узнаваемом стиле, встречаются как на Западе, так и в Ассирии.
Объекты, которые, возможно, еще ярче характеризуют гальштаттскую культуру, — это длинные железные мечи, первое оружие из этого металла, которое когда бы то ни было появлялось. В ранний период использовалась новая, весьма характерная форма меча: на большей части территории Европы найдено множество образцов этих изделий, выполненных из бронзы. Они настолько похожи по форме и деталям, что кажутся вышедшими из единого производственного центра, возникает искушение сказать, что эти мечи сделаны в одной и той же мастерской. Напротив, железные мечи, несмотря на то что своими очертаниями полностью повторяли бронзовые, находят в очень ограниченном регионе: в Баварии, Вюртемберге, Бадене, Эльзас-Лотарингии, Бургундии и Оверни. Следовательно, мечи, сделанные из старого материала, экспортировали народам, сохранившим культуру бронзового века, а новые и, безусловно, более эффективные модели ревниво оберегали и хранили для главенствующей касты воинов, которые одни только и пользовались ими. Вполне логично — ведь эти изделия давали им преимущество перед другими народами, не обладавшими таким эффективным оружием, как мобильные, хорошо держащие заточку (в отличие от изделий из более мягкого металла, бронзы, которая в этом отношении вела себя гораздо хуже) железные мечи. В этом смысле выгоды от экспорта никак не перевешивали возможностей, которые открывались для обладателей технологической новинки того времени, — собственно говоря, с таким мечом можно было добыть намного больше того, чем принесла бы его продажа. Люди Гальштатта хранили свой секрет — и свое могущество.
Рис. 13. Три варианта формы кончиков лезвий мечей гальштаттского типа
По форме эти мечи повторяли все характерные черты ранних бронзовых прототипов, но отличались по своему назначению. Это было длинное оружие, предназначенное для нанесения рубящих ударов и использовавшееся возничими колесниц. Во многих случаях это предназначение подчеркивается формой кончика лезвия, который, в сущности, вовсе не является таковым, поскольку либо закруглен, либо обрезан так, что напоминает квадрат, либо имеет форму, напоминающую рыбий хвост (рис. 13, а — с). Последняя черта таким же образом вошла в моду семнадцатью столетиями позже, когда во второй четверти XVII в. итальянцы начали делать рапиры с двумя маленькими плоскими язычками на конце длинного тонкого клинка, который позволял эффективно использовать конкретный прием — страмазоне (рубящий удар в лицо). Это один из классических ударов итальянской фехтовальной школы, настолько характерный, что, как видите, для его выполнения даже создали специальное оружие.
Некоторые из гальштаттских мечей настолько велики, что возникло предположение, будто их употребляли только во время церемоний, но я так не думаю. Конечно, они намного больше, чем какие бы то ни было из более ранних экземпляров (и намного больше тех, что делали в последующие 1500 лет), но даже с учетом этого они не настолько велики, чтобы им не мог орудовать человек высокого роста; многие из средневековых мечей, использовавшихся постоянно, были даже еще крупнее. Вероятно, здесь, как и во многих других случаях, вопрос был только в личном предпочтении владельца; для человека соответствующего телосложения, пожалуй, даже удобнее было работать длинным и тяжелым оружием, способным нанести противнику максимальный ущерб.
Вполне понятно, что производство таких мечей предполагает наличие каких-то экспериментальных методов ковки. Судя по всему, сперва этот способ был перенесен в регион, который римляне называли Нориком (это приблизительно территория современной австрийской провинции Штирии). Здесь находились шахты, где добывали самую лучшую для того времени железную руду. Из Норика происходило знаменитое кельтское железо римских времен, а затем, в течение всего периода Средневековья, доспехи и клинки из Инсбрука и Пассау входили в число лучших изделий Европы. Несмотря на то что в действительности этот регион не был колыбелью железной металлургии, оттуда шло куда большее количество высококачественного материала, чем из легендарной прародины железа. Кузнецам, пришедшим (возможно) с Востока, требовался материал для работы, а Норик этот материал поставлял, поэтому его можно с полным правом назвать местом возникновения европейского железа.
На большей части территорий, находившихся под влиянием гальштаттской культуры, мечи ранней бронзы мало различались по форме, в противовес множеству разнообразных стилей изготовления, использовавшихся в середине и в конце бронзового века. Между 950-м и 450 гг. до н. э. один за другим входили в обращение три главных типа оружия: сперва промежуточный (длинный меч, сделанный из бронзы и предназначенный для нанесения рубящих ударов), затем тяжелый железный меч, сохранивший форму бронзового оригинала, и, наконец, короткий железный меч, ведущий свое происхождение от оружия, которое использовали этруски и греки (начиная приблизительно с 600 г. до н. э. кельты все чаще вступали с ними в контакт).
Как я уже говорил, несмотря на широкое распространение гальштаттского меча по всей зоне влияния соответствующей культуры, его форма была очень стандартизирована. По-видимому, единственные отклонения относились к длине оружия, хотя и здесь колебания редко превышали несколько сантиметров. Кончики некоторых мечей имели тщательно продуманную форму (как показано на рис. 13), но поперечное сечение клинков и форма верхней части были одинаковыми. Рукоять крепилась таким же образом, как и на бронзовых мечах, но формы плечиков клинка и хвостовика различались некоторыми деталями. Эти различия можно оценить, сравнив рис. 10 с изображением бронзового меча, данном на рис. 6.
Некоторые рукояти этих мечей сохранились; в основном они похожи на те же детали бронзовых предшественников (вклейка, фото 1, с), но навершие у них очень характерное и по форме напоминает мексиканскую шляпу. Большая часть сохранившихся деталей сделана из слоновой кости или рога, с украшениями из янтаря и золота. Особенно красивый железный меч, найденный в погребении в Гомадингене (Вюртемберг), имел великолепную рукоять из рога или кости, украшенную листовым золотом (рис. 14). Это один из самых больших мечей, примеры которых я привожу в этой книге: его длина от навершия до кончика клинка составляет 42,5 дюйма [3].
Рис. 14. Рукоять меча из Гомадингена. Рог, покрытый золотой фольгой
Хотя навершие, похожее на шляпу, было наиболее обычным, некоторые из найденных деталей напоминают скорее гриб (форма, характерная для «яблочка» бронзового меча). К примеру, тот фрагмент, что хранится в Британском музее, очень похож на навершия, найденные на Крите и в Микенах и относящиеся к позднему минойскому периоду III.