Из Саратова агенты областного управления НКВД «Рябов» и «Янич», втершиеся в доверие И. Н. Кипнису и получившие задание установить его связи с местным еврейским обществом, докладывали (в 1943–1944 годах) о его контактах, взглядах и впечатлениях, которыми он делился с ними[161] (например, о культивировании «особого советского антисемитизма»), что подкреплялось и сводками наружного наблюдения за ним[162].
Из Алма-Аты о поселившемся там М. Я. Пинчевском информировал целый ряд агентов НКВД Казахстана: «Керт», «Штол», «Юлиан», «Шолом» и другие, как и оказавшийся там же (и перевербованный в 1943 году казахскими чекистами) его старый знакомый «Кант» (Блоштейн). Последний записал 17 июня 1943 года весьма примечательный разговор с участием Пинчевского о будущем устройстве евреев:
13 июня после обеда мы стояли втроем в коридоре ресторана № 1 и беседовали – я, Пинчевский и польско-еврейский писатель Эмиот (Гольдвасер)[163]. Говорили о восстании в Варшавском гетто[164]. И Эмиот сказал:
«Будущая мирная конференция должна будет компенсировать евреев за все их мучения», – и он развивал такой план: «Англия отдаст евреям Палестину». (Пинчевский добавил, что «Сталин будет поддерживать еврейскую делегацию на Мирной конференции»).
«А Россия, – сказал Эмиот, – тоже должна будет компенсировать своих евреев за их геройство и мытарства, она им должна будет по требованию союзников, открыть газеты, журналы, школы, синагоги и т. д.»
Пинчевский сказал: «Это зависит, конечно, от самих советских евреев: если они захотят, у них все будет. Но для того, чтобы поднять престиж еврейского народа в СССР, ему нужно государство, пусть будет маленькое, в Палестине… Я хочу услышать по радио, что Калинин и Сталин приняли посла и полномочного министра еврейского государства… Тогда и в советских органах и учреждениях будет другое отношение к евреям»[165].
В первые послевоенные годы работа по делу продолжалась, но скорее по инерции. По документам заметно снижение как активности, так и интереса к нему – нет ни запросов о ходе разработки из Москвы, ни бодрых, обнадеживающих рапортов в обратном направлении. Основная причина, как представляется, – заведение 26 марта 1945 года еще одного агентурного дела, под названием «Круг», получившего окраску – «сионисты». В качестве фигурантов туда были включены те же «боевцы», первоначально – Давид Гофштейн, Абрам Каган, Исаак Кипнис и Рива Балясная[166], а позднее, в июне 1949 года, тесно связанные с ними «по подрывной деятельности» их коллеги: Григорий Полянкер, Матвей Талалаевский, Натан Забара и Иосиф Бухбиндер[167], из которых только последний не был фигурантом предыдущей разработки. Указанные лица обвинялись в том, что они «группируются между собой, ведут антисоветскую пропаганду среди еврейской интеллигенции, распространяют провокационные клеветнические измышления в отношении национальной политики партии и ее руководителей».
Отдельно в постановлении 1945 года отмечалось, что четверо фигурантов поддерживают связи «с сионистскими элементами в Москве», и в качестве таковых названы председатель Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) Соломон Михоэлс, член президиума ЕАК и его компаньон по семимесячному пропагандистскому турне 1943 года по странам Запада (Великобритании, США, Канады и Мексики) Ицик Фефер, критик, публицист и секретарь того же ЕАК Шахно Эпштейн (1883–1945). Несколько позднее в справке, датированной августом того же года, из этого списка исчезает умерший накануне Эпштейн, зато появляются писатели Давид Бергельсон (1884–1952), Арон Кушниров (1890–1949) и, видимо по ошибке, скончавшийся годом ранее в Ленинграде публицист и педагог Шимон Добин (1869–1944)[168].
Кроме Киева, сионистские связи фигурантов устанавливаются также и в других городах СССР (упомянуты, в частности, Черновцы и Кисловодск)[169], к чему со временем добавляются и контакты за границей: в Палестине, Англии и США[170].
По всему видно, что речь идет о еще одном еврейском писательском заговоре, но уже на почве сионизма, с очевидной целью выявить и ликвидировать разветвленное сионистское подполье. И это неудивительно: «сионизм» и «заговоры», как вспоминала в книге «Только один год» дочь Сталина Светлана Аллилуева, везде мерещились ее отцу[171], что не могло не передаться и весьма чувствительным к настроениям и пристрастиям хозяина сотрудникам спецслужб. «Одержимость господствующей в МГБ идеей раскрытия заговора» в свою очередь подметил и побывавший позже в рядах других «заговорщиков», евреев-врачей, Я. Л. Рапопорт[172].
163
Эмиот, он же Гольдвассер-Эмиот – псевдонимы Яновского Исраэля (1909–1978), польского еврейского писателя. После вторжения немцев в Польшу он уехал в занятый Красной армией Белосток и оказался в СССР, где вступил в Коммунистическую партию. С началом войны Германии с Советским Союзом летом 1941 года был эвакуирован в Алма-Ату. С 1942 года сотрудничал с газетой «Эйникайт», органом Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). В 1944 году в качестве ее корреспондента отправился в Биробиджан. В 1948 году арестован и осужден по «биробиджанскому делу». Освобожден по амнистии в 1956 году и вскоре выехал в Польшу, а оттуда – в Израиль. В 1958 году переехал в США.
164
Восстание в Варшавском гетто вспыхнуло при попытке оккупантов ликвидировать остатки еврейского населения столицы Польши. Вооруженное сопротивление узников гетто продолжалось с 19 апреля до 16 мая 1943 года и было жестоко подавлено нацистами.
165
ГДА СБУ Ф. 65. Оп. 1. Спр. 6974. Т. 7. Ч. II. Арк. 75 и об. Одна из резолюций на полях документа гласит: «Имея в виду прошлое Пинчевского (торговец женщинами, пребывание в Юж [ной] Америке и проч[ие] грязные дела) разработку вести не только как националиста, но и как возможного разведчика» (Там же. Арк. 75 об).