— Id est, вы поедали сердца и печень хороших людей, чтобы обрести некую силу для противостояния соблазну? — Курт говорил спокойно, хоть внутри него и клокотало отвращение пополам с яростью; а вот лицо Немеца выражало всю гамму чувств. К счастью, место секретаря, ведущего протокол, позволяло ему оставаться невидимым для допрашиваемого. «Неопытный еще, не пообтерся», — отметил про себя майстер инквизитор, хотя парень был всего-то на пару лет младше Мартина.
— Не просто «хороших людей», — возмутился подследственный. — Вы так и не поняли сути, майстер Великий Инквизитор, несравненный Молот Ведьм? Я ведь давал вам подсказки. Говорил: «Поймите, что и зачем делает тот, кого вы ищете». Не хотите ответить на этот вопрос сами? Ну же, давайте, господа инквизиторы. Последняя попытка. Если не догадаетесь — я расскажу. Мне нечего скрывать и нечего стыдиться.
— Клостерманн, — покривился Курт, — время игр и загадок кончилось в ту минуту, когда вы были арестованы и препровождены сюда. Сейчас я задаю вопросы, а вы на них отвечаете, честно и подробно. Это — понятно?
— Вы — скучный, ограниченный тип, не желающий развиваться и осваивать новые методики, майстер Гессе, — поморщился профессор. — Вы все, обученные дознаватели, выпускники хваленой академии, вцепляетесь в знания, данные вам наставниками, но не желаете пробовать ничего нового, не пытаетесь испытывать другие подходы. Право, жаль… Вы сами ослабляете себя, лишаете более эффективных методов расследования.
— На то, чтобы найти и взять вас, хватило и наших испытанных методов, — прервал Курт. — Посему вернитесь к ответу на заданный мною вопрос. Чем оказались так уникальны те бедняги, коим не повезло заслужить ваше одобрение?
Будь майстер инквизитор на пару десятилетий помладше, он, быть может, потратил бы время и силы на подробный разговор с обвиняемым и изучение его так называемой методики, сейчас же господин следователь желал получить ответы, а заниматься препарированием души и сумасшествия изловленного ими маниака предпочитал самостоятельно, без одобрения или помощи оного.
— Стойкостью, майстер Гессе, — вздохнул Клостерманн. — Это же совсем просто. Стойкостью и противостоянием соблазнам. Каждый из них в своей жизни смирил себя, отказался от чего-то доступного, манящего и желанного. Петер Шварц, мой студент, о коем вы столь дотошно меня расспрашивали, майстер Гессе, по меньшей мере дважды отказался от участия в развеселой школярской пирушке ради подготовки к экзамену, хотя он не был чужд мирских радостей; Ульрих Кляйн, подмастерье мясника, ни разу не оскоромился ни в один из постов — при его-то работе! Теперь понимаете? Каждый из них — щит на пути соблазна. Я же — меч Господень, разящий богомерзких демониц, коварных лилим, оскверняющих похотью чистоту рода человеческого. Но что есть меч без щита? Видит Бог, я пытался! Я смирял себя, я крепился, но слаб я перед соблазном адским без защиты. Ни одну дочь Лилит не смог я убить. И тогда я взял щит из рук Его и вобрал в себя. Так стало мне под силу распознавать и уничтожать их.
— Лилим — это убитые вами женщины? — уточнил Курт.
— Они, — подтвердил «меч Господень». — Вы же наверняка собрали достаточно сведений об этих тварях и заметили, что каждая из них источала и распространяла похоть, предаваясь сему греху и ввергая в него добрых христиан. Попустительство же в отношении подобных созданий ведет к тому, что в мире прибавляется демонической силы, кою лилим накапливают при каждом соитии, выпивая часть жизни из своей жертвы.
— И как же вы определяли, что перед вами дочь Лилит, а не простая смертная, погрязшая во грехе? — предчувствуя очередную порцию первостатейной ереси, продолжил допрос майстер Великий Инквизитор.
— Надежнейшим из способов! — воскликнул Клостерманн. Он вообще говорил охотно, будто не сознавался в преступлениях, а дозволял недалеким ученикам причаститься своей гениальности. — Ни одна смертная не сможет обольстить укрепленного щитом Его, дочери Лилит же это под силу, как ни тщился я устоять перед соблазном.
— Id est, вы заставляли женщин вас соблазнять, и если им это удавалось — убивали?
— Да. Ибо beatus vir, qui suffert tentationem, quia, cum probatus fuerit, accipiet coronam vitae, quam repromisit Deus diligentibus se[88].
— Господи, — устало вздохнул Курт, — отчего каждый еретик считает своим долгом переспорить инквизитора при помощи цитат из Писания?
88
Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его (лат.), (Иак., 1:12)