Внуки Абу-л-Хайра во главе с их воспитателем Карачин-бахадуром (Дервиш-Хусейном, сыном кукельташа[57], т. е. молочного брата, Абу-л-Хайра) бежали к Касиму и были поручены „находившемуся там“ мангытскому беку Тимуру (Темиру; внуку Едиге), „эмиру эмиров“ Касима[58]. „В то время, когда Ахмад-хан, Ибак-хан и мангыт Аббас-бек, объединившись, пришли и осадили Касим-хана под Хаджи-Тарханом, Касим-хан, договорившись с Тимур-беком, сказал Карачин-бахадуру: „Возьмите ваших царевичей и отправляйтесь, уповая на Бога“, — и проводил [их] оттуда с почетом и уважением“ [МИКХ 1969: 20; Таварих 1967: л. 96а]. Касим, таким образом, не решился воевать с дядей и его союзниками и не стал упорствовать в защите беглецов, проявив лояльность по отношению к Ахмеду — „главному“ хану Орды. Это особенно хорошо видно из текста поэмы Моллы Шади „Фатх-наме“ [МИКХ 1969: 60–61].
Владение Касима названо в текстах вилайетом, но речь, видимо, опять идет не о ханстве, отдельном от Большой Орды, а о стране в общем[59]. Убеждает в этом и тот факт, что упомянутый в текстах мангытский глава Тимур, брат Дин-Суфи („Тенсобуя“), сын Мансура бен Эдиге и отец царицы Нур-Султан, был беклербеком (или амир ал-умара, т. е. эмиром эмиров) Большой Орды [Хондемир 1955: 273; Howorth 1880: 350; Сыроечковский 1940: 32–33][60]. Это следует из письма главы рода Ширин, кафинского тудуна и крымского беклербека Эминека, османскому султану Мехмеду II от 8-17 октября 1478 г. [Kurat 1940: 107–115, 191–194; Le Khanat 1978: 70–74], а также из письма самого Тимура великому князю Казимиру, в котором беклербек оценивал свое положение в государстве очень высоко: „А мене самого как цара вид“ [Сборник Муханова 1866: 36; Литовская метрика 1910: 357].
Когда 28 апреля 1476 г. секретарь венецианского Сената Джан Баттиста Тревизан вернулся в Венецию после окончания своей дипломатической миссии к хану Ахмеду, его сопровождали два татарских посла — Темир, отправленный самим Ахмедом, и „Брунахо Батыр“, посланный военачальником Ахмеда Темиром [Jorga 1909: 168; Garbacik 1948: 49–50; Пирлинг 1892: 106–107]. Очевидно, что этот военачальник — тот же самый Тимур, который в 1469 г. был беклербеком Касима. В 1480 г. Тимур был с Ахмедом и Касимом на Угре [Временник 1851: 130; РГАДА, ф. 181, oп. 1, ед. хр. 84, л. 52об.; Ischboldin 1963: 83], а после убийства Ахмеда Ибаком и ногайскими мирзами „с Ахмата царевыми детьми и слугами“ бежал в Крым к Менгли-Гирею [Литовская метрика 1910: 340]. Много позже, в 1550 г., ногайский князь Юсуф писал Ивану IV: „Ахмата царя брат наш, Темирь князь, убил братства для з белым князем“, т. е. с московским великим князем [Посольские книги 1995: 308][61].
Хондемир определенно называет Касима (Гасыма) „султаном“, т. е. „царевичем“, не самостоятельным ханом, „который обладал отличием… из всех знаменитых повелителей и султанов Дешта“ [Хондемир 1955: 273]. То обстоятельство, что Касим назван ханом в „Шайба-ни-наме“, „Фатх-наме“ и „Таварих-и гузида — Нусрат-наме“, еще не свидетельствует в пользу того, что Касим действительно правил независимо, как хан. Известны случаи, когда ханом назывался не являвшийся независимым правитель, например Абу-Саид Джанибек [Султанов 1993: 28].
Шахзаде отомстили Ибаку за убитого Шайх-Хайдара, убив младшего брата и сына Ибака: как отмечает автор „Таварих…“, с момента смерти Шайх-Хайдара к этому времени прошло 80 дней; таким образом, внуки Абу-л-Хайра пользовались гостеприимством Касима очень недолго. После этого, безуспешно сразившись с Ахмедом, султаны-Шибаниды ушли в Туркестан — в окрестности Сыгнака и Саурана [МИКХ 1969: 20; Ахмедов 1965: 69; Сафаргалиев 1952: 39].
Враждебность Касима к дяде коренилась во взаимоотношениях Махмуда с Ахмедом, боровшихся за власть над Большой Ордой. О результатах этого конфликта ничего не известно, но уже в 1480 г. Касим, Ахмед и тот самый ногайский мурза Темир, который вместе с Касимом приютил шахзаде Шайх-Хайдара и его брата в 1469 г., принимают участие в военных действиях на Угре [Сафаргалиев 1952: 39; Ischboldin 1963: 83]. В Лихачевском летописце — самом раннем памятнике великокняжеского летописания о событиях 1470–1480 гг., современном им, содержится следующая фраза: „…со царем братаничь его царь Касим, да 6 сынов царевых[62], и бесчисленное множество татар с ними, и колмаки, тогда бо бе той окаянный царь и тех за себе привел“ [Клосс, Назаров 1984: 288–289]. Таким образом, война дяди с племянником была не борьбой двух правителей независимых государств, а обычной династической распрей внутри Большой Орды.
58
В рукописи "Шайбани-наме" ИВ АН Узбекистана он ошибочно назван сыном Тимур-Кутлуга [Семенов 1954: 28].
59
Арабское по происхождению слово "vilayat" использовалось в Средней Азии в своем основном значении — "управляемая область, провинция, наместничество, губерния". Имело место как сужение термина, так и его расширение (до понятий "чужая страна", "заграница" и вместе с тем "родина", "родная страна") [Оранский 1979: 152]. См. также [Брегель 1970; Кармышева 1971].
60
Аббасидский по происхождению титул амир ал-умара первоначально означал именно военачальника, главнокомандующего. Первым получил этот титул Мунис ал-Музаффар (убит в 933 г.). См. [Yildiz 1981].
61
За исключением цитируемой грамоты Юсуфа, а также М.Стрыйковского, соучастниками нападения на Большую Орду названы Муса и Ямгурчи — двоюродные племянники Тимура, сам же Тимур нигде не фигурировал. Возможно, в данном случае имеет место сознательная дезинформация.