Возможно, отголоски этих событий нашли отражение в ногайском шеджере, найденном в Казани и опубликованном М. Ахметзяновым. Согласно этому источнику, "Альсагир-хан" (т. е. Алчагыр), сын Мусы, "покорил крепости Саратов и Астрахань. Обложил налогом. Был хан удивительно похож на Александра Македонского. Проживал в Надынске[94]" [Ахметзянов 1991: 84].
Джанибеку удалось отстоять город в борьбе с ногаями, но главным врагом Хаджи-Тархана по-прежнему оставался Крым.
В борьбе мирз Шигима и Алчагира (Чагира из сообщения В. Коробова) верх одерживает Шигим. Весной 1516 г. Алчагир-мирза с приверженцами бежит в Крым [РИО 1895: 297; Исин 1985: 42].
Крымско-ногайское сближение было не в интересах астраханцев. "Астраханские дипломаты, — пишет А. И. Исин, — сделали все, чтобы ногайские мурзы не вступили в союз с крымским ханом, а заключили союз с Астраханью" [Исин 1985: 43]. В условиях заключения ногайско-астраханского мира крымские улусы были уведены "с поля в Перекоп" [Исин 1988: 18].
У Менгли-Гирея были особые причины ненавидеть Джанибека. Скорее всего именно этот Джанибек был непосредственным участником гражданской войны, вспыхнувшей на полуострове в середине 70-х годов XV в.
После декабря 1475 г. Менгли-Гирей был вывезен в Турцию. Официально правили его братья, Нурдевлет и Айдар, а Джанибек, поддерживаемый Ахмедом, находился в оппозиции к ним. Вероятно, в конце 1476 г. Джанибек подавил сопротивление соперников и захватил власть в ханстве. Ахмед, видимо, пошел на превентивное сближение с Венецией, имея в виду перспективу заключения союза, может быть направленного против Османской империи, скорее всего отрицательно оценивавшей победу крымского ставленника Ахмеда — Джанибека.
Косвенным образом о крымско-османских противоречиях свидетельствует автор, именуемый Константином из Островицы. В 1459 г. он принимал участие в походе Мехмеда II на Трапезундскую империю и в 31-й главе своих записок оставил описание этого похода: "Трапезунд, как и Синоп, лежит по эту сторону Черного моря, Трапезундская земля гориста и обширна, со всех сторон она окружена погаными, все татары, такие, как Великий Хан и Узунхасан, Джанибек Гирей; эти татарские властители предпочитали иметь соседом трапезундского императора, нежели турецкого султана, хотя он и был их поганой веры" [Записки 1978: 82][95]. Комментаторы записок Константина справедливо отмечают, что в указанное автором время (1459 г.) в Крыму правил не Джанибек, а Хаджи-Гирей [Записки 1978: 130, примеч. 3 к гл. 31]. Вопрос о том, к какому крымскому хану в действительности относил свои слова Константин, остается тем не менее открытым. "Записки янычара" были написаны между 1497 и 1501 гг. [Записки 1978: 22], когда время правления Хаджи-Гирея и Джанибека было уже в прошлом, а личности этих ханов в сознании Константина из Островицы могли быть совмещены. Вполне возможно, что имя Джанибека возникло в этом сочинении не случайно: у Джанибека, утвердившегося в Крыму с помощью своего дяди — хана Большой Орды Ахмеда, видимо, в конце 1476 г. и пребывавшего на престоле, вероятно, до осени следующего, 1477 г. [Григорьев 1987: 71–75], также были причины отрицательно относиться к османскому присутствию на берегах Черного моря [Зайцев 1999: 11]. Так случилось, что Джанибек был старым врагом Менгли-Гирея, из-за которого тот потерял трон в Крыму в результате нашествия Ахмеда.
Но осуществить свою мечту и захватить Астрахань Менгли-Гирею было не суждено: перед Пасхой весной 1515 г.[96] он скончался. На крымском престоле утвердился его сын Мухаммед-Гирей. Смерть Менгли-Гирея нарушила сложившиеся мирные отношения Московского государства с Крымом. Крымское ханство времен Мухаммед-Гирея перестает смотреть сквозь пальцы на растущие аппетиты Москвы. Отныне хан сам озабочен собиранием земель улуса Джучи.
Для Крыма главным вопросом оставалась борьба с Астраханью, "и интересами ее определялось отношение Крыма к Литве и Москве" [Сыроечковский 1940: 50, 70]. Уже летом 1515 г. (вероятно, в июне-июле) Мухаммед-Гирей организует большой поход на ногаев и Астрахань. В письме от 3 августа он писал Василию III: "…сего году на своего недруга на Асторохань были есмя пошли… да сами есмя до Дону были дошли, и встретили нас люди, кони гонят, и те нам сказали, что деи послышев про нас весть, астороханский царь да Шыгим мурза на ту сторону Волги перелезли. И мы с уланы и со князми подумали, и уланы и князи говорили: ныне они хотя и полезли за Волгу, а на зиме на сей стороне будут, а у нас тогды кони тучны будут, а сами мы опочинем" [РИО 1895: 150][97]. Мухаммед-Гирей решает отложить поход до конца осени[98]. Уже 30 августа в Москве получили новые письма из Крыма. Посол хана сообщал, что в результате похода ногаи ушли на другую сторону Волги (левую), но в доставленном тогда же письме Аппака, приближенного Мухаммед-Гирея, сообщалось, что "Шыгим на ону сторону перелез, и Асторохань на ону сторону перелезла…" [РИО 1895: 151, 169].
94
Что это за город, мне неизвестно. Возможно, это испорченное "Нарын", т. е. Рын-Пески. Урочище Нарын-Пески в ногайской степи упоминается, например, в отписке астраханского воеводы Б. Репнина в Посольский приказ (конец 1645 или начало 1646 г.); см. [Русско-монгольские 1974: 265]. Есть также р. Нарын (в пределах совр. Киргизстана и Узбекистана, приток Сырдарьи), но вряд ли она имеет отношение к Алчагиру.
95
Очень возможно, что здесь имеются в виду братья — казахские Джанибек и Гирей, хотя в этом случае непонятно, как они могли граничить с Трапезундом или османами.
96
Он умер "в великую субботу", т. е. перед Пасхой (8 апреля 1515 г., как установил А. Ф. Малиновский, см. [Малиновский 1863: 198]), а не в январе 1515 г., как пишет А. В. Виноградов [Виноградов 1999: 60]. В год смерти — 921 г. х. (1515-16 г.) — хану был от роду 71 год [ОР СПбФ ИВ РАН, рук. С 861 (II. 6.40), л. 5]. Х. Иналджик на основании крымских материалов смерть Менгли и восшествие на престол Мухаммеда датировал началом 1514 г., что, как видим, неверно [Inalcik 1948: 355, примеч. 20].
97
Уход Шигима на левый берег, возможно, был вызван не страхом перед Мухам-Мед-Гиреем, а соперничеством с казахами.
98
Московский посол Михаил Тучков сообщал из Крыма в Москву 6 августа 1515 г., что Мухаммед-Гирей пошел в поход, однако точные планы хана были неизвестны — Действительно ли он пойдет на ногаев или вернется в Перекоп [РИО 1895: 147].