И, наконец, чтобы покончить с числами, дам еще одну цитату из статьи В. Каджая. Он, продолжая тему о том, что «Щербаков — антисемит» «негласно» приказал не награждать евреев, плачет: «Четыре летчика—еврея совершили воздушный таран — Героя не дали ни одному. Напомню, что Виктору Талалихину, таранившему немецкий самолет в небе под Москвой 7 августа 1941 года, звание Героя было присвоено буквально на следующий день!» Вот ведь какой антисемитизм! Напомню, что старшему лейтенанту Терехину, сбившему в одном бою три бомбардировщика, причем два из них сбившему в одном бою тараном еще раньше Талалихина, Героя тоже не дали. Что, в этом месте будем кричать: «Какая русофобия!»?
Из этих горестных сетований Каджая у его читателя может сложиться впечатление, что за всю войну таран совершили Талалихин и четыре еврея. На самом деле это не так — советские летчики таранили противника 636 раз: 599 раз это сделали летчики—истребители, 18 раз — летчики—бомбардировщики и 19 — летчики—штурмовики. А Героями стали очень немногие, поскольку награждали все же за нанесенный немцам урон, а не за то, каким образом он нанесен. И поскольку 40 % летчиков при таране гибло, то 23 сентября 1944 г. командующий ВВС РККА своим приказом обязал летчиков ограничить использование таранов и применять их только в исключительных случаях.[44] В статье о воздушных таранах в этом журнале дается подробная статистика: в каких званиях были летчики, совершившие таран, в каких должностях, какие именно немецкие самолеты они сбили и т. д. Не приводится только их национальный состав — зачем? Все они были одной национальности — советские люди. Но В. Каджая, видите ли, счел необходимым высчитать, сколько было евреев среди этих летчиков. Оказывается, их было 0,6 %.
Давайте в качестве итога приведем к одной размерности числа, данные и
В. Каджая, и полученные из источников, которым он не имеет права не верить, но расставим их в порядке нарастания. Итак: среди летчиков, совершивших таран, евреев было 0,6 %; в стрелковых дивизиях в среднем за войну евреев было 1,4 %; число погибших евреев в общем числе погибших РККА — 1,6 %; в числе населения СССР евреев было 1,8 %; среди советских генералов евреев было 3,5 %; среди сотрудников Совинформбюро евреев было 46,1 %. Действительно, получается, что чем дальше в тыл, тем больше евреев. У русских при доле в населении СССР 52,9 %,[45] напомню, доля в числе погибших — 66,4 %. Заметьте, что я рассмотрел только те числовые моменты, которые захотелось рассмотреть самому «историку» В. Каджая, и, лишь уточнив, привел их все к процентному виду. Вот пусть теперь Каджая посмотрит на них и расскажет нам что-нибудь интересненькое про государственный антисемитизм в СССР.
В. Каджая позорит евреев, не сообразуясь ни с чем. Вот он сообщает: «И если бы Стратиевский был исключением… То, что его случай — обычная практика, подтверждает ярко и очевидно и в то же время горько и обидно совершенно уникальная судьба партизанского командира Евгения Волянского (Хаима Коренцвита). Он, как минимум, должен быть трижды Героем Советского Союза, но не получил ни одной Золотой Звезды, только Красные. Первый раз его представил к высшей награде прославленный командир соединения украинских партизан Яков Мельник, у которого он возглавлял разведку. Евгений организовал десятки диверсий, в том числе и на железных дорогах, а весной 43–го вдвоем (!) с помощником взорвал немецкий бронепоезд, идущий к фронту — первая Красная Звезда».
Из этого рассказа и восклицательного знака видно, как Каджая представляет себе взрыв бронепоезда: идет себе спокойно к фронту немецкий бронепоезд, а Коренцвит с помощником на ходу заскакивают в него с огромными мешками взрывчатки, раскладывают взрывчатку на полу вагонов и взрывают бронепоезд… Да, вдвоем так взорвать бронепоезд сложновато! Так взорвать поезд могут только герои. Из Голливуда. Но этот эпизод по крайней мере характеризует только умственное развитие Каджая, а вот со следующим эпизодом сложнее. Защитник еврейских подвигов продолжает: «В сентябре 1944–го одетый в форму немецкого майора (Евгений чисто говорил по—немецки) он проник в штаб пехотной дивизии, вошел в домик командира—генерала, приставил к его боку пистолет и сказал по—немецки: «Моя жизнь ничего не стоит. Если пикнете — убью. Идите к своей машине». И на генеральском же «Хорьхе» Волянский привез командира дивизии (!!!) в расположение партизан. Снова представление к званию Героя, и снова — Красная Звезда».