Я спросил, могу ли я отправиться домой вместе с Гертой, которая была доктором. Доктор согласился и подписал нужные бумаги. Наконец я отправился домой. Мне требовалось провести какое-то время с Гертой. Она была беременна четыре раза, но потеряла всех детей во время бомбежек союзников, которые ее страшно пугали. Мы встретились в Вене и начали новую жизнь с нуля. Это было перед тем, как пришли русские и оккупировали город. Наконец она рассказала мне всю правду о своей деятельности, и в 1948 году мы отправились в Англию и провели Рождество и Хануку с ее друзьями, среди которых были и спасенные ею. Меня это очень тронуло. Остальные члены их семей, оставшиеся в Европе, бесследно пропали»[2].
Йоханнес Штайнхоф (993 вылета, 176 побед)
«В апреле 1943 года я впервые столкнулся с американскими четырехмоторными тяжелыми бомбардировщиками В-17. После смерти Иоахима Мюнхенберга меня назначили командиром JG-77, и я служил там до декабря. К этому времени мы знали, что Северная Африка уже потеряна. Мы только защищались, истребители прикрывали плацдарм у мыса Бон на северо-востоке Туниса. Это был последний клочок Африки, куда были загнаны немецкий Африканский корпус и итальянская армия. Вскоре они капитулировали.
После схватки со «спитфайрами» мы приготовились садиться, когда увидели огромную армаду бомбардировщиков. Мы ранее с такой ни разу не сталкивались. Мы ясно видели их в небе, так как светило солнце, и не было ни единого облачка. У нас не было времени взлететь, чтобы перехватить их. Мы знали, что это американские тяжелые бомбардировщики, но до сих пор не сталкивались с ними, в России их просто не было.
После изматывающих боев на Кавказе и в Крыму мне удалось немного отдохнуть. Я приехал в Мюнхен и провел некоторое время с Урсулой, когда получил вызов от Адольфа Галланда. Он предложил мне выбор: командовать во Франции или в Северной Африке. Разумеется, говорила моя жена, я сделал глупость: выбрал Африку. Я там никогда не был, и меня одолела тяга к приключениям. Вскоре я был в Риме, где получил приказ, оттуда отправился в Сицилию и Тунис, чтобы присоединиться к JG-77. Это произошло в конце марта 1943 года.
Я прибыл в свою новую часть и начал знакомиться с людьми, которые сражались в пустыне уже более года при большом численном превосходстве противника. Вдобавок многие пилоты были из нового пополнения. Найти летчика, которому исполнилось более 21 года, было сложно, поэтому многие лица напоминали мне Марселя, который был уже мертв. Вообще большинство «стариков» либо погибли, либо попали в плен, в лучшем случае – в госпиталя.
Летчики JG-77 обожали Иоахима Мюнхенберга. Я знал его, он был великим пилотом, хорошим человеком, имел чувство юмора и был истинным джентльменом. Летчики его любили. И вот я оказался новым папашей в сплоченной семье, поэтому ко мне отнеслись с большим подозрением. Я сам бывал в такой ситуации, поэтому понимал людей. Большинство летчиков не воевало на других фронтах, это была единственная война, которую они знали. Я достаточно быстро узнал, насколько хороши англичане, когда «спитфайр» прострелил мне радиатор, и я был вынужден идти на вынужденную посадку в пустыне.
Да, они уже наступали нам на пятки. Затем я получил приказ эвакуировать JG-77 в Трапани на Сицилию, где уже находилась JG-2, туда направилась также JG-53 и почти вся JG-27. В результате все истребительные части покинули Африку. Мы знали, что союзники планируют высадку в Сицилии. Это было прелестное место, на заднем фоне маячила гора Эриче, белый песок пляжей был любимым местом отдыха туристов. Море было теплым, как ванна. Нужно было видеть этих людей – ветераны Ливии, Туниса, кое-кто из России. У нас не было более дисциплинированных солдат. Половина состава ходила в сандалиях и шортах, многие щеголяли без рубашек, пока не пришел приказ прекратить безобразие. Следовало избегать солнечных ожогов.
Первый бой, который я увидел, была стычка с В-25 «Митчеллами», но я в нем не участвовал. Нас подняли по тревоге, когда они были на подлете. Там было около 60 бомбардировщиков, а значит, следовало ждать и истребители. Обычно к бомбардировщикам по пути присоединялись Р-40 и «спитфайры» из Африки. У нас пропал один пилот, еще один был сбит, но выпрыгнул с парашютом, мы сбили один бомбардировщик и несколько повредили. Обычно мы узнавали о налете, когда открывали огонь зенитки. У нас не было радаров и хорошей наземной системы ВНОС.
Мы консолидировали свои силы и готовились к неизбежному вторжению, о чем знали все, кроме Берлина. Вскоре после перебазирования в Сицилию нас посетили несколько важных персон. Фельдмаршал Кессельринг прибыл через несколько минут после завершения вражеского налета на наш аэродром. Его самолет приземлился, и шины тут же разлетелись в клочья от осколков, усеявших поле. Он совершал инспекционную поездку, встречался с пилотами, говорил с командирами. Мы называли его «Смеющийся Альберт» из-за неизменно веселого выражения лица.