• приобретение оперативных источников для выявления среди православного духовенства раскольнических течений (насаждаемых противником), поиск среди служителей и актива других конфессий (как правило, протестантских деноминаций) лиц, которые стали на путь активного сотрудничества с оккупантами;
• сбор документально подтверждаемых данных о развитии ситуации в религиозной среде Украины, деятельности иерархов и священников РПЦ, течениях и настроениях в церковной среде, состоянии других религиозных общин;
• изучение через оперативные источники политики оккупационной администрации по отношению к религиозным институциям, прежде всего об инспирировании немецкими и румынскими спецслужбами автокефальных и автономистских течений в православии на Украине.
Конфессиональной ситуации на занятых врагом землях Украины НКВД посвящал отдельные информационные материалы, по крайней мере, с середины 1942 г. Так, 7 июля 1942 г. временно исполняющий обязанности наркома внутренних дел УССР С. Савченко подписал подготовленную 4-м Управлением разведсводку № 30/65 «О церковной политике немецких фашистов на оккупированной территории Украины»[146]. В основу подобных материалов ложились донесения агентуры и опрос лиц, перешедших линию фронта, данные партизан и военной контрразведки, изучение антисоветской прессы и других печатных источников, перехваты радиопередач. При определенной поверхностности и фрагментарности охвата и анализа проблемы[147] документ отразил определенные тенденции в развитии религиозной ситуации и использование ее оккупантами в своекорыстных целях.
Гитлеровцы, отмечалось в сводке, развернули активное «церковное движение как одно из средств влияния на население». При этом в Западной Украине ставка сделана ими на Греко-католическую церковь и ее Предстоятеля А. Шептицкого. Высказывалось предположение о том, что владыка Андрей договорился с немцами и выступил с письмом (газета «Краковские вести» назвала его «сенсационным») с призывом к украинцам различных конфессий к консолидации. Как считали составители сводки, при этом глава УГКЦ действовал в разрез с политикой Ватикана, занявшего нейтральную позицию и протестующего против гонений на католическую церковь.
В центральных и восточных регионах предпочтение отдавалось объединению духовенства и верующих вокруг автокефальной церкви во главе со «старым агентом» немцев Поликарпом (Сикорским), взявшем титул «администратора Украинской православной церкви на Украине» – «подобран фашистами на эмигрантской свалке для своих нужд в качестве церковных дел мастера». Отмечалась негативная роль митрополита Дионисия (Валединского) в инициировании карьеры Поликарпа в середине 1930-х гг. и роль последнего в «украинизации» православия на Волыни, раздувании разногласий между «украинизаторами» и «славянистами». Документально установлено, отмечали чекисты, что Поликарп был агентом польских спецслужб, а затем стал сотрудничать с немецкой разведкой и ОУН.
Сводка уделила достаточное место автокефальному движению. Немцы учли былую популярность УАПЦ и стали насаждать автокефалию даже среди «канонически правильно высвяченного епископата, подбирая из его среды нужную для своих целей агентуру». Сообщалось, что тот же Поликарп заверил оккупационную администрацию в своей полной лояльности: «будущее украинского народа тесно связано с победой немецкого государства», – и автокефалы намерены «возносить молитву о здравии фюрера и за окончательную победу немецких вооруженных сил». Поскольку «война… Германии против большевистских изуверов есть война за освобождение всех угнетенных большевизмом народов».
Высказывалось мнение о том, что посредством УАПЦ немцы стремятся «оторвать ее от Московской патриархии и исключить всякое влияние на нее со стороны Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия Московского», все шаги Поликарпа направлены на то, чтобы «церковь благословляла все злодеяния на захваченной территории».
Подчеркивалась роль иерархов РПЦ в противостоянии изменнической политики верхушки УАПЦ – Патриархия и экзарх Украины митрополит Николай (Ярушевич) заклеймили Сикорского «как узурпатора церковной власти и фашистского пособника, вносящего раскол в Русскую православную церковь», вынесли ему «церковно-судебное определение» и запретили в служении. Саму УАПЦ разведчики оценивали как единственную опору оккупантов в «проведении церковной политики фашистов на оккупированной территории», отметив резко отрицательное отношение к автокефалам со стороны «попов и епископов старой, дореволюционной синодальной школы и кадров тихоновцев».
146
ОГА СБУ. Ф. 60. Д. 83509. Т. 9. Л. 25–61. О том значении, которое придавалось подобным сведениям в Верхах, говорит рассылка документа руководителям НКВД СССР Л. Берии и В. Меркулову, главе республиканской парторганизации Н. Хрущеву, секретарю ЦК КП(б)У Д. Коротченко – куратору борьбы в тылу врага от ЦК КП(б)У, начальнику внешней разведки НКВД СССР П. Фитину и руководителям 4-го Управления НКВД СССР и УССР (П. Судоплатову и М. Решетову).
147
Развертывание партизанской и зафронтовой работы спецслужб на первом этапе войны сопровождалось серьезными трудностями и просчетами. Взаимодействие с партизанами значительно усложняло неудовлетворительное обеспечение средствами радиосвязи. В первый год войны только до 1,5 % партизанских формирований Украины поддерживали радиосвязь с «Большой землей», контакты обеспечивались курьерами, что приводило к быстрому устареванию разведывательных данных. Из переброшенных в тыл врага в 1941 г. партизанских формирований выжило до 7 %. Провалилось, погибло, не сумело начать работу, было перевербовано противником немало негласных помощников спецслужбы. В 1941–1942 гг. оставили на оседание в тылу 12 726 оперативных источников НКВД УССР, в том числе 43 резидента и 644 агента, 1901 содержателя конспиративных квартир, 77 связных. После возвращения Красной армии сотрудничество продолжил 2631 агент и осведомитель из числа оставленных в тылу противника // ОГА СБУ. Ф. 60. Д. 86751. Т. 46. Арк. 26–27; Ф. 13. Д. 375. Л. 76; Д. 507. Л. 2.