Что касается разрушительной силы ядерного оружия, то она единодушно воспринималась в тот момент как щит, позволяющий нашей стране успешно развиваться и осуществлять независимую внутреннюю и внешнюю политику. Кроме того, ядерная энергетика, атомные ледоколы и мирные ядерные взрывы, разработанные после проекта, сыграли важную роль в развитии народного хозяйства[9].
Для большинства молодых физиков «первого поколения», сделавших карьеру во многом благодаря атомному проекту (А. Сахаров, Л. Феоктистов), ядерная физика представлялась «раем исследователя», хотя первоначально они пытались увернуться от работы в таинственном Первом главном управлении при Совете Министров СССР в пользу своей научной деятельности. Все эти люди целенаправленно шли в науку, были аспирантами в крупных научно-исследовательских институтах. Вдруг за несколько дней до защиты диссертации им настойчиво предлагают все бросить и заняться совершенно новым делом, о характере которого, кроме его секретности, им не сообщают: «Отправляйтесь, голубчик, на объект. Не пожалеете»[10].
Ученики вскоре узнали о характере работ от своих же научных руководителей, оказавшихся такими же участниками секретного проекта. Они просто перенеслись из своего ФИАНа или МГУ за колючую проволоку объекта. Это, как заметил А. Сахаров, была особая методика вовлечения людей, созданная Курчатовым. Никто никого не насиловал и в «шарашку» не загонял. Молодым, умным людям предложили выбор: просто заниматься наукой или заниматься передовой наукой на самом лучшем оборудовании, не заботясь о куске хлеба и крыше над головой для себя и своей семьи[11].
Объект, на котором в спокойно-напряженной обстановке молодые ученые делали то, что умели лучше всего, стал почти родным домом: «Особенность нашего института как раз в том, что у нас работа и хобби, как правило, совпадают. Тут никогда не было жёстких запретов на то, чем заниматься. Но в то же время создана такая атмосфера, что, если ты делаешь совершенно ненужное дело, это очень быстро становится очевидным…»[12]
Да, были ограничения на выезд и въезд, не всегда можно было повидаться с родственниками. Но работы было столько, что о проблемах некогда было думать. Следовало думать только о деле. Хотя так считали не все: «Угнетающе действовал и режим секретности. Это был не просто режим, а образ жизни, определявший манеру поведения, образ мысли людей, их душевное состояние. И наказание нарушителю грозило нешуточное, на войне как на войне.»[13]
Существует еще одно важное обстоятельство, часто не упоминаемое, но подразумеваемое почти всеми авторами. Это вопрос «преданности делу» — в смысле преданности проекту. Данная проблема в большей степени коснулась «корифеев науки», слабо инкорпорированных в саму атомную отрасль, но «приложивших руку» к созданию первых «изделий»[14]. Такие проблемы опытные мэтры предпочитали обсуждать со своими учениками наедине. Эти беседы оставили глубокий след в сердцах молодых людей, особенно тех, кто все же покинул «белый архипелаг».
Классическими примерами «идейных перебежчиков» стали П. Л. Капица и Л. Д. Ландау. Как известно, П. Л. Капица был учителем Л. Д. Ландау, поддерживал его. Политические взгляды этих физиков можно считать космополитичными, а отношения с советской властью натянутыми. Первоначально разработку ядерного оружия должен был возглавить П. Л. Капица, но он выставил ряд условий, главным из которых была полная его самостоятельность как в научных, так и в административных делах.
Возник конфликт между Капицей, Берия и Сталиным. С позиции участников атомного проекта поведение Капицы было признано недопустимым. Причем такую оценку давали именно ученые (И. Е. Тамм, А. Д. Сахаров). Они указывали на чрезвычайность обстоятельств создания атомного оружия, важность скорейшего его создания и некоторый эгоизм Капицы[15].
Что касается Л. Д. Ландау, то здесь ситуация более сложная. Лев Давидович согласился на свое участие в атомном проекте и работал успешно. Академик И. М. Халатников высказывался в том плане, что группа Ландау внесла существенный вклад в «дело», рассчитав мощность первых атомной и термоядерной бомб[16]. А академик Л. П. Феоктистов добавляет: «Первые формулы для мощности взрыва были выведены в группе Ландау. Они так и назывались — формулы Ландау и были совсем не плохо сделаны, особенно по тому времени. Используя их, мы предсказывали все результаты. На первых порах ошибки составляли не более двадцати процентов»[17].
12
14
Традиционно в атомной отрасли под понятием «изделие» подразумевается ядерный боеприпас.
16
Интервью И. М. Халатникова, данное Г. Е. Горелику и И. В. Дорман 17 марта 1993 г. // Природа. 1995. № 7. С. 117.