Около 1900 года благодаря Штерну психология начала вместе с академическими «„фундаментальными исследованиями“ общечеловеческих психических феноменов» изучать «разброс психических складов в популяциях»[117]. Так был сделан решающий шаг к участию психологии в практической жизни, на котором она обратилась к «инстанциям политического регулирования населения (государство, предприниматели, профессиональные объединения, организации рабочих), так и к индивидуумам, желающим оптимизировать планирование своей жизни (профессиональная ориентация, информация о талантах и т. д.)[118]. Аппаратные технологии для этого Мюнстерберг заимствовал из Лейпцигской экспериментальной лаборатории своего учителя Вильгельма Вундта. Там уже применялись различным образом комбинируемые между собой приборы, при помощи которых регистрировались отдельные чувственные представления и анализировалась взаимосвязь между восприятием и представлениями, ими вызывавшимися[119]. При этом Вундт устанавливал также и зависимость между психическими процессами и их физиологическим эффектом. Однако приборы Вундта, как и те, которые Мюнстерберг с гордостью демонстрирует на фотографии из своей фрайбургской лаборатории (ил. 1), оставались только в стенах лаборатории, в которой проводили их тестирование. Фотография из Фрайбурга не оставляет сомнений, что выхода за пределы лаборатории оставалось ждать уже недолго: лаборанты, сгруппировавшиеся, подобно оркестру, вокруг Мюнстерберга, держат в своих руках легко транспортируемые приборы, которые уже готовы к первым путешествиям.
Ил. 1. Физиологическая лаборатория Мюнстерберга во Фрайбурге. Гуго Мюнстерберг сидит за столом в центре фотографии
В самом общем смысле современники Мюнстерберга понимали психотехнику как прикладную психологию, занимавшуюся потребностями жителей современного индустриального общества, в первую очередь рабочих, и, прежде всего, тестами на определение профессиональной пригодности. Но с конца XIX века под названием прикладной психологии можно объединить очень много вариантов применения психологических знаний в медицине или психиатрии, при изучении человеческого характера или в педагогике[120]. Мюнстергберг подчеркивал, что его психотехника не относится к их числу. Он не хотел ограничиваться ни психологическим лечением больных, ни усовершенствованием процесса воспитания, ни установлением различных вариаций нормального. Он видел главную задачу в «практическом применении психологии для решения задач в области культуры»[121], имея под ними в виду «все мысли, желания и чувства, способствовавшие развитию культуры»[122]. Учителя, адвокаты, проповедники, продавцы, политики, фабриканты, ученые-естествоиспытатели и художники – все они должны были извлечь пользу из применения психологических знаний, предоставляемых психотехникой, для того чтобы «принимать решения, что мы должны делать»[123]. Поначалу, правда, дело ограничилось лишь этой декларацией возможностей применения психотехники: Мюнстерберг в основном занимался экспериментами в своей лаборатории в Гарварде. С началом Первой мировой войны психотехника утратила свой размах и горизонт проектирования, даже если он существовал только на всё терпящей бумаге. После удачного применения при отборе солдат и пилотов наступил настоящий расцвет психотехники, разделившейся на два главных направления: промышленная психология (индустриальная психология, психотехника или психология труда) и военная психология[124]. Другие отдельные области культуры, в которых Мюнстерберг предлагал применять психотехнику, – педагогика, криминалистическая экспертиза, эстетика и реклама – отошли на второй план[125]. С тех пор психотехника окончательно и бесповоротно, даже несмотря на ее часто гротескные и безрассудные эксперименты, оставалась в тени науки о труде и процессов дисциплинирования: «Повсеместно науки стремились перейти от просто измерения способностей и функций человека к их контролю и целенаправленному управлению ими»[126].