Выбрать главу

Агата Кристи

Авгиевы конюшни[1]

I

— Ситуация, господин Пуаро, очень щекотливая… — начал сэр Джордж, министр внутренних дел Великобритании.

На лице Пуаро промелькнула легкая улыбка. Он хотел сказать: «Все так считают», но передумал. Вместо этого он изобразил крайнюю степень внимания.

Сэр Джордж Конвей продолжал говорить. Фразы из его уст сыпались как из рога изобилия. Он упомянул о сложном положении, в котором находилось правительство, об интересах общественности, о солидарности всех членов партии перед лицом опасности, о необходимости выступить единым фронтом, о влиянии прессы и о благосостоянии народа.

Говорил он много, но по делу, в сущности, ничего. Пуаро чувствовал, что его так и тянет зевнуть во весь рот. Подобное чувство у него возникало не раз, когда ему приходилось читать протоколы парламентских дебатов. Но тогда он мог зевать сколько угодно.

И он заставлял себя слушать собеседника. В то же время он испытывал сочувствие к своему собеседнику, который хотел ему что-то рассказать, но в какой-то момент потерял нить повествования. Слова для Джорджа Конвея стали средством сокрытия фактов, а не обнаружения их. В этом он был большим специалистом: говорить так, чтобы его речь ласкала ухо слушателя, но при этом не раскрывала никаких мыслей.

Слова лились и лились из уст сэра Джорджа. Он, бедный, уже весь покраснел от натуги, но остановиться не мог. Он бросил отчаянный взгляд на высокого человека, пришедшего с ним и до сих пор молчаливо сидевшего у стола.

— Ладно, Джордж, достаточно, — остановил наконец сэра Джорджа другой мужчина. — Дальше я продолжу сам.

Это был Эдвард Ферьер, премьер-министр Великобритании, который очень интересовал Пуаро. Этот интерес вызвала случайная фраза, которую бросил его восьмидесятидвухлетний друг, профессор Фергус Маклеод. Как-то раз профессор, закончив писать заключение о химическом анализе вещества, найденного в ходе расследования дела, связанного с отравлением, перешел к вопросу о политике. Он сказал, что когда знаменитый и всеми уважаемый Джон Хаммет (ныне лорд Корнуорти) ушел в отставку по состоянию здоровья, то формирование нового состава кабинета министров было поручено зятю Джона Хаммета, Эдварду Ферьеру, а тому в это время было около пятидесяти лет (весьма молодой возраст для премьер-министра). И в конце разговора сказал: «Выбор правильный. Ферьер был моим студентом, и я считаю его благоразумным человеком».

Всего одна фраза, но в устах его друга она прозвучала как похвала. Если Маклеод назвал человека благоразумным, то это означало для Пуаро больше, чем шумиха и восхваление в прессе.

Это совпадало, и справедливо, с общей оценкой личности Ферьера. Его считали не столько умным политическим деятелем, блестящим оратором, человеком больших знаний, сколько просто благоразумным. Эдвард Ферьер был воспитан на британских традициях, он долгое время был правой рукой своего предшественника, — словом, он тот человек, которому можно доверить управление страной, идущей по пути, проложенному Джоном Хамметом.

Сам Джон Хаммет был весьма уважаемой личностью, о нем много писали в прессе. Он стал символом британского духа для всех англичан. Люди говорили: «Все знают, что Хаммет честен». И верили ему. О нем ходили многочисленные легенды: о его простом образе жизни, о его любви к садоводству. Подобно трубке Болдуина[2] или зонтику Чемберлена[3], существовал плащ Хаммета. Он всегда надевал его, появляясь на людях. Этот плащ служил символом честного человека, символом английского климата, символом рассудительности и предусмотрительности англичан и приверженности их к старым вещам.

Более того, Джон Хаммет был прирожденный оратор, то есть он мог найти путь к сердцу простого англичанина. Иностранные политические деятели критиковали Джона Хаммета за его речи, считая их лицемерными и чересчур напыщенными. Сам Хаммет не возражал против такого мнения, но продолжал произносить свои речи все в том же духе.

Кроме всего прочего, Джон Хаммет обладал приятной наружностью. Это был высокий, хорошо сложенный светловолосый мужчина с голубыми глазами. Его мать была датчанкой, и сам он долгие годы был первым лордом Адмиралтейства, в связи с чем получил прозвище «Викинг».

Когда же здоровье пошатнулось, он стал задумываться над тем, кому передать бразды правления. Кто будет его преемником? Слишком умный лорд Чарлз Делафилд? (Слишком умен — Англии слишком умные не нужны, еще заведут не туда, куда надо.) Эван Уиттлер? (Умен, но не всегда разборчив в средствах для достижения цели.) Джон Поттер? (Очень уж любит власть, еще, не дай Бог, станет диктатором, а нашей стране диктаторы не нужны.)

вернуться

1

Геракл совершает свой пятый подвиг, очистив в один день от навоза весь скотный двор царя Авгия. Многочисленны были стада Авгия. Геракл предложил Авгию очистить в один день весь его громадный скотный двор, если тот согласится отдать ему десятую часть своих стад. Авгий согласился. Геракл сломал с двух противоположных сторон стену, окружавшую скотный двор, и отвел в него воду двух рек. Вода в один день унесла весь навоз со скотного двора, а Геракл опять сложил стены.

вернуться

2

Болдуин Стенли — премьер-министр Великобритании в 1923–1924, 1924–1929, 1935–1937 гг.

вернуться

3

Чемберлен Невилл — премьер-министр Великобритании в 1937–1940 гг.