Поверить в то, что такое возможно, было просто немыслимо.
Икбол закончил училище и уехал в родной Ош. Способности свои он не рекламировал и не развивал, просто пользовался по мере необходимости.
СТРАШНЫЙ ТРИППЕР.
Курсантская жизнь не отличается веселостью. То учеба, то военные со своими идиотскими выдумками. От такой жизни хочется упасть и забыться. Просто выспаться, без зарядок и уборок территории.
Тоска!
Хорошо, что есть неунывающие люди в любом возрасте и в любом месте. Курсант Ваня Широков придумал развлечение. Себя, не отличавшегося классической красотой и больше похожего лицом на карикатурного еврея с крючковатым носом и глазами навыкате, он обозвал Страшным Триппером. И носился по коридору ротной общаги, задорно крича: «Я самый стгашный тгиппег!!!» При этом звук «р» он произносил картаво, что только добавляло ему сходства с евреем, а его шутке обеспечивало необычайный успех у сокурсников.
Представление шло уже неделю, когда к одному из курсантов приехали повидаться мать и сестра. Их провели в общагу, дневальный показал, в каком направлении искать комнату их сына и брата. Женщины пошли, озираясь на стены, выкрашенные мрачной зеленой масляной краской и испачканные пятнами клея, оставшимися от оторванной наглядной агитации и стенгазет.
Вдруг где-то в конце извилистого коридора, скрытый от наблюдателей туалетными кабинами, на опешивших гостей начал накатываться угрожающий крик: «Я Са-а-а-амый стга-а-а-ашный тги-и-и-иппе-е-е-ег!!!». Женщины в нерешительности остановились. Мало ли что в этой Бурсе творится, вдруг выскочит из-за угла пораженный ужасными язвами маньяк и кинется насиловать беззащитных дам.
– Это что? – только и успели спросить женщины у растерявшегося дневального. В следующее мгновение из-за туалета выскочил, размахивая руками, Ваня. Он оказался совсем не страшный и совсем без язв, этот жуткий триппер. Увидев женщин, Триппер сконфузился, оборвал свой боевой клич и юркнул в ближайшую комнату.
Больше триппера в роте не было. К счастью.
НЕУЛОВИМЫЙ КАРАУЛЬНЫЙ.
Зима выдалась обильная снегом и метелями. Полевой аэродром "Хлебодаровка" замело так, что если бы враги даже захотели захватить самолет или локатор, то не смогли бы совершить свое гнусное дело только потому, что сил бы не хватило на откапывание вожделенных целей из под снега. Но зима зимой, снег снегом, а охранять от врагов стоянки и локатор надо.
Охраняли локатор обычно очень простым и надежным способом. Заступающий часовой получал ружье, три патрона, надевал тулуп, валенки и шел в оружейку спать. Через два часа его на посту в оружейке сменял другой часовой. Передача оружия происходила во сне, иногда в полудреме. Если бы только враги знали!
Заступавший на сутки начальник караула тоже службу бдел по особому. Чаще всего напивался с вечера и очухивался только к вечеру следующего дня. Так что от него вреда обычно не было. Но в тот день начкара[4] словно подменили. Во-первых, попался непьющий, больной, наверное, допился уже, во-вторых, необычайно бдительный.
Полночи в метель начкар ходил по стоянкам, увязая в глубоких сугробах и выискивая часовых. Часовые, появлявшиеся как призраки из темноты, озлобленно наставляли на него ружье и требовали разводящего. Удовлетворенный начкар удалялся искать другого часового, а успокоенный посещением часовой залезал на свое место в нагретой дыханием кабине самолета.
Часам к десяти утра начкара посетила совершенно бредовая идея проверить несение службы на локаторе, находившемся на другом конце летного поля. От караулки до локатора по прямой расстояние около километра. Транспорта никакого, укрыться на локаторе от непогоды негде. Предполагалось, что часовой, получив оружие, сам пойдет по снегу полуметровой толщины охранять гос.собственность. Погуляет там два часа, после чего его на посту сменит очередной любитель острых ощущений. Естественно, как было сказано выше, часовые, сменяя друг друга просто спали в оружейной комнате, охраняя берданку. И вот, проверка!
Пока начкар заводил и разогревал пожарный вездеход «Урал», разводящий караула Женя растормошил очередного часового, Алика. Выспавшийся часовой быстро натянул валенки, тулуп, разыскал за шкафом ружье и патроны и выскочил на улицу. После темной душной оружейки ослепительная белизна снежного поля резанула глаза. На небе ни облачка, на снежном поле ни морщинки. От ночной метели остались только мутные воспоминания.
Начкар в «Урале» уже соскучился и начал бибикать, призывая в кабину разводящего.
– Давай, Алик, цепляйся за машину сзади, как приедем, выйдешь из-за машины, скажешь «Стой, кто идет!» Там разберемся, – подталкивал Женя зевавшего и щурившегося на солнце Алика к машине.
Наконец, часовой забрался на бампер и уцепился за ручку. Женя пошел в кабину.
Натужно, преодолевая глубокую снежную целину, вездеход взял курс на черневший вдали локатор.
Вблизи локатор был похож на необитаемый остров в Ледовитом океане. Несколько полузанесенных снегом будок, квадратный бугорок по периметру, под которым можно было угадать спрятанный под снегом заборчик и тишина. На девственном снегу даже сорочьих следов не сыскать. Здесь птицы не поют, деревья не растут. Начкар, не видя никаких признаков жизни на острове, уже начал подозревать, что и служба не несется.
– И где же твой часовой? – ехидно спросил он разводящего.
В этот момент в высокую дверь «Урала» кто-то снаружи постучал. Начкар высунулся в окно. Внизу, по колено в снегу, стоял завернутый в тулуп часовой, и, наставив на начкара ружье, мучительно вспоминал, что же сказать.
– Ты как здесь оказался? – не по уставу спросил начкар.
– Здесь, в сугробе сидел. Вы своей машиной чуть меня не задавили, – тоже не по уставу ответил часовой.
– Молодец, не оставляешь поста. Смена придет через час, – похвалил часового начкар.
Часовой переступил с ноги на ногу, ничего не ответив на похвалу. Начкар понял, что аудиенция закончена и начал выруливать вездеход на свою же колею. Алик запрыгнул на уже насиженный бампер и благополучно добрался до своей лежки в теплой оружейной комнате.
Враг не прошел!
ВОДОЧКА, ТРУБОЧКА.
В Хлебодаровском карауле есть пост, с которого и не уйдешь, и от непогоды никуда не спрячешься. Это пост охранника на воротах. Не часто, но периодически приходится поднимать шлагбаум то автобусу с работниками, то бензовозу, то спешащему по делам УАЗику. Зимой движение несравнимо реже, но все равно, нет-нет, да и встанет перед воротами машина, освещая тебя фарами. Изволь, открой.
Однажды пришлось сидеть в мелкой деревянной будке, открытой со стороны ворот, и, конечно же, со стороны ветра, при температуре минус двадцать пять. Может, эскимосы и порадовались бы такому теплу, но человеку, приехавшему из Ташкента, такая погода не напоминает о пальмах и загорелых девушках.
Я надел огромные валенки прямо поверх ботинок, на форменное пальто натянул широченный тулуп с необъятным воротником, опустил и завязал уши на шапке. Защитившись от мороза снаружи, чтобы не замерзнуть внутри, я положил во внутренний карман пальто полбутылки водки, сунул в горлышко длинную трубочку, другой конец которой вывел наверх к подбородку.
Редкому часовому удавалось так весело отстоять свои положенные часы на ночном морозе! К счастью, желающих потревожить спокойное несение дежурства не нашлось.
ТОЛЯН И ПРОВОДА.
Быт курсантов на период нахождения их в зимнем карауле на полевом аэродроме называться бытом права не имеет.
Часовые на постах спят в промерзших кабинах самолетов, а в перерывах вповалку на полу в оружейной комнате. В том помещении, где стоит обитый коричневой клеенкой топчан, помещаются не все и в основном это место используется для приготовления и поедания пищи. Пища всегда одинаковая. Пожаренная в глубокой электрической сковородке картошка, разогретая вместе с картошкой тушенка, хлеб, чай.