Как я уже сказала Фернанда, которая тогда жила с Пикассо и жила с ним уже довольно долго то есть я хочу сказать им обоим было по двадцать четыре года но они были вместе уже довольно долго, так вот Фернанда была первой женой гения, с которой мне довелось сидеть и отнюдь не самой худшей. Говорили мы о шляпках. У Фернанды были только две темы духи и шляпки. В тот первый вечер мы говорили о шляпках. Она обожала шляпки и относилась к шляпкам как настоящая француженка, и если шляпка не вызывает во встречных мужчинах желания блеснуть остроумием, зачем нужна такая шляпка. Как-то раз много позже мы с ней вдвоем прогуливались по Монмартру. На ней была большая желтая шляпа а на мне много меньших размеров и голубая. Так мы с ней и шли а потом остановился проходящий мимо рабочий и крикнул на всю улицу, вот идут луна и солнышко и светят вместе. Ага, сияя улыбкой обернулась ко мне Фернанда, наши шляпки имеют успех.
Мисс Стайн подозвала меня и сказала что хочет познакомить меня с Матиссом. Ее собеседником был среднего роста человек с рыжеватой бородой и в очках. Он был все время как будто настороже хотя слегка тяжеловат и вид у них с Гертрудой Стайн был очень загадочный. Подойдя поближе я услышала ее фразу, Да, конечно, только теперь это будет куда сложнее. Мы говорим, пояснила она, об одном званом обеде здесь у нас в прошлом году. Мы только-только развесили все картины и пригласили авторов. Вы же знаете что за народ художники, я хотела чтоб они почувствовали себя счастливыми людьми и посадила каждого напротив его собственной картины, и они были совершенно счастливы так счастливы что нам пришлось дважды посылать за хлебом, когда вы получше узнаете Францию вы поймете что это значит, они действительно были совершенно счастливы, потому что здесь без хлеба ничего не едят и не пьют и если мы дважды посылали за хлебом, значит все были совершенно счастливы. Никто не заметил этой моей маленькой хитрости кроме Матисса да и тот только перед тем как собрался уходить, а теперь он говорит вот мол доказательство того что я злюка, Матисс рассмеялся и сказал, я же знаю, мадмуазель Стайн, что мир для вас театр, но театр театру рознь, и если вы слушаете меня внимательней некуда и ловите каждое мое слово а потом выясняется что вы ни слова не слышали вот тогда я и говорю что вы большая злюка. А потом они оба стали говорить о выставке независимых как все прочие а я конечно и понятия не имела о чем речь. Но постепенно я обо всем об этом узнала и чуть позже расскажу вам историю этих картин и художников которые их написали и тех кто им подражал и о чем был весь тогдашний разговор.
Потом я оказалась рядом с Пикассо, он стоял и о чем-то размышлял. Как вы думаете, спросил он, я и вправду похож на вашего президента Линкольна. Я много о чем успела передумать в тот вечер, но ничего подобного мне даже и в голову не приходило. Видите ли, продолжил он, Гертруда (хотела бы я передать хоть отчасти ту простую приязнь и то доверие с которым он всегда произносил ее имя и с которым она всегда говорила, Пабло. За всю долгую историю их дружбы а случались и размолвки и разные прочие неприятности эта интонация оставалась неизменной) Гертруда показала мне его фотографию и я попытался причесаться под него, мне кажется лоб один в один. Я не знала шутит он или говорит серьезно но проявила живейшую заинтересованность. Я тогда и понятия не имела что Гертруда Стайн настолько американка, до мозга костей. Позже я часто подтрунивала над ней, называла ее генералом, генералом времен гражданской войны, с той или с другой стороны а то и с обеих разом. У нее было много фотографий тех лет, очень даже интересных фотографий, и они вдвоем с Пабло частенько их рассматривали. А потом он вдруг вспоминал испанскую войну[9] и тоже становился испанцем до мозга костей и очень обиженным испанцем и тогда эти две персонификации Испании с Америкой много всякого могли друг другу наговорить про Америку и про Испанию. Но в тот первый вечер я ничего об этом не знала и просто старалась быть вежливой только и всего.
А вечер между тем подошел к концу. Все потянулись к выходу и говорили они все о выставке независимых. Я тоже ушла унеся с собой приглашение на эту самую выставку. Вот так и закончился этот вечер, один из самых важных вечеров в моей жизни. Я пошла на выставку захватив с собой подругу, приглашение было на двоих. Мы пришли очень рано. Нам сказали прийти пораньше а то мы ничего не увидим и не будет сидячих мест, а моя подруга хотела сидеть. Мы пошли к зданию построенному специально для этого салона. Во Франции постоянно что-нибудь строят на день или на несколько дней а потом опять сносят. Старший брат Гертруды Стайн всегда говорил что секрет всеобщей занятости или скорее отсутствия безработицы во Франции в том что огромное количество народу постоянно трудится над возведением и над сносом временных сооружений. Природа человека во Франции есть материя настолько неизменная что французы могут себе позволить любое количество временных сооружений. Мы пошли к длинному невысокому и не просто длинному а очень-очень длинному временному зданию которое каждый год возводили для выставки независимых. Когда после войны или незадолго до нее, я точно не помню, независимым выделили постоянное помещение в большом выставочном центре, в Гран-Пале, все это стало гораздо менее интересным. В конце концов, ценность представляет само предприятие, сама авантюра. Освещение в длинном здании было красивое чисто парижское.
9
Речь идет об испано-американской войне в апреле—августе 1898 года. Причинами ее стали довольно рано (уже к середине XIX века) сформировавшиеся имперские амбиции США, опиравшиеся на доктрину о божественном предназначении (Manifest Destiny) американского государства и американской нации, избранного народа, призванного создать на Американском континенте «зону свободы», а в перспективе распространить эту «зону» на весь мир. В результате войны, по Парижскому мирному договору (декабрь 1898 г.), Испания уступила США Филиппины, Пуэрто-Рико и Гуам. В ходе войны США захватили также независимую республику Гавайи, а Куба, бывшая испанская колония, стала американским протекторатом.