Генеральный бой был дан при обсуждении дела Матвеева, еще одного оппозиционера, метавшегося, как и Кутузов с Голяковым, между Уралом и Томском. Кутузов этот бой проиграл, теперь жалел о нем: «Конечно, в практике работы и участия в партийной жизни ячейки я допускал ошибки, и наиболее существенная из них – это примиренческий тон моего выступления на первом партактиве (конец ноября) против левого загиба тов. Матвеева. Ошибку эту я признал и исправил на следующем активе (4‑го декабря) и на чистке»[373].
Коммунист с 1918 года и член районного комитета металлистов, Василий Васильевич Матвеев был сыном овчинника из Казанской губернии. После смерти отца 13-летний юноша переехал к брату на Урал, поступил в котельный цех, где проникся революционными идеями: «за участие в забастовке уволен». Во время службы в Красной армии прошел путь «от рядового до комиссара», участвовал в боях с Дутовым и белочехами. «Во время крестьянского восстания меня назначили в разведку, где попал в плен, просидел 14 дней в городе Колчедан». Матвеева освободили, он нашел себя в рядах Чека[374]. Кутузов и Матвеев дружили между собой, равно как и с другими инакомыслящими студентами. Так, например, Матвеев присутствовал при разговоре, когда приехавший из Новосибирска Пархомов выступил с крамольной мыслью организовать оппозиционные «пятерки». Матвеев был одним из тех, кто рекомендовал Кутузова к восстановлению в партии[375].
Во время заседания бюро партячейки института 28 ноября 1929 года завязался довольно острый спор о социальном составе студентов-коммунистов. Выступая с классовым азартом, характерным для первой пятилетки, Матвеев сделал очень острое заявление, «что вся головка членов бюро является служащими, а жмут на рабочую часть ячейки, и что если так дело пойдет, то рабочие свои выбросят партбилеты». По словам Кашкина, Матвеев призывал к классовой борьбе в ячейке, в «очень резких выражениях охарактеризовал нашу ячейку с той стороны, что у нас ячейка раскололась на 2 части, т. е. на рабочих и служащих, и что чистка идет примиренчески к правым и слишком строго к левым. Говорил, что в результате такой политики рабочие придут, сдадут партбилеты и скажут, правьте вы партией»[376]. Статья в «Красном знамени» дала следующую оценку неординарной риторике Матвеева: «Бывшим оппозиционерам не нравится, когда партийная ячейка призывается к более осторожному подходу к использованию на работе бывших оппозиционеров». Спрашивалось: правильна ли такая линия партийной ячейки? Нужно ли не допускать Кутузова и компанию к власти? «Совершенно правильна. – гласил ответ. – Но эта линия спекулирующим рабочим стажем Матвееву и Филатову не нравится. Тов. Матвеев позволил себе даже больше. Он вытащил старый из оппозиционного архива довод, будто бы рабочие-коммунисты положат вам на стол билет». Такое может сделать «только не раскаявшийся в своих ошибках троцкист. Помнятся нам эти речи Троцкого и Ко.? Эта спекуляция, хвастовство и слепые надежды обанкротившейся троцкистской оппозиции» на то, что якобы рабочий класс их поддерживает. «Так ставить вопрос члену партии непристойно»[377].
Бюро партийной ячейки СТИ созвало расширенное совещание актива, где ставился вопрос о клеветническом заявлении по адресу партийной организации со стороны бывшего оппозиционера Матвеева, а также о новой вылазке бывших троцкистов. «Выступление, что все рабочие бросят партбилеты – это буквально троцкистская фраза, – вопил Фельбербаум. – <…> Матвеев увильнул от вопроса о разрыве с оппозицией, не формально, а своим нутром». В выступлениях Матвеева «отразились все болезненные настроения, – уверял член партбюро Букатый. – Я считаю его заявление троцкистской оппозицией. Какая чепуха, классовая борьба в партии! Огульно брать под вопрос всех служащих, крестьян и т. д. есть Махальщина». Видимо, Букатый (или стенографистка, записывающая его слова) ошибся в слове «махаевшина» (ненависть к интеллигенции и вера в то, что только рабочие с производства годны в коммунисты). «Один ли Матвеев? Нет, он является лишь только рупором, и за ним прячутся остальные. Ячейке надо это разоблачить и насторожить все внимание на борьбу с уклонистами». Кашкин соглашался с Букатым, что выступление Матвеева есть проявление левого шатания. Он призывал «категорически отвергнуть раскол яч[ейки] на рабочих и служащих. <…> Эта группа оставила у себя только методологию старой троцкистской оппозиции»[378].