И все ее бывшие соседи и друзья, похоже, тоже смирились с мыслью, что Тодзин Окити будет отныне постоянно попадаться им на пути. Чаще всего, правда, ее по-прежнему видели сидящей у входа в «Антёку-Ро»: она, как всегда, пила саке и тоскливо бренчала на самисене. Впрочем, все прохожие были вынуждены, хотя и неохотно, признать, что эта женщина выглядит элегантно и привлекательно даже в пьяном виде. Прошло еще какое-то время, и Окити приобрела в поселке прозвище «неприступной ледяной девы».
Дни шли своим чередом, и Окити стали одолевать новые страхи. Теперь она внушила себе, что в нее вселился какой-то дух, и она стала бояться сама себя. Он словно издевался над несчастной женщиной, постоянно насмехался над ней, подгоняя вперед по разрушительной дорожке пьянства. Неумолимо двигалась она к бездонной пропасти, и теперь ей стало казаться, что ее прокляли и потому она не в состоянии справиться с назойливым духом — вселился в нее и не собирается покидать ее тело.
С этой поры дух саморазрушения начал одерживать верх над ней; у Окити окончательно пропал тот хоть и малый интерес к работе в «Антёку-Ро», который загорелся в ней в самом начале работы. Она перестала обращать внимание на все, что происходит в ее питейном заведении, и сама все больше втягивалась в беспробудное пьянство. Вместо умершего Цурумацу ее новым задушевным другом стала бутылочка саке.
Более того, вскоре Окити стала открыто ненавидеть «Антёку-Ро» — это заведение стало для нее символом разврата и разложения. Она питала отвращение к тем мужчинам, которые, позабыв о собственных семьях, приходили сюда, чтобы отобедать с женщинами сомнительного поведения, каких неизменно приводили с собой, или напиться до потери чувств. Прошло какое-то время, и Окити стала пить саке больше, чем успевала продать за день.
Когда у нее наступали дни просветления, изливала печальные мысли в стихах. Стопочка небольших листков хранилась у нее в заветной лакированной шкатулке, и она аккуратно заполняла их красивым почерком, как ее учили еще в те времена, когда она постигала искусство гейши. Эту черную шкатулку сама называла «сердцем Окити».
Поначалу Сайдзё захаживал в «Антёку-Ро» и пытался помочь Окити справляться с запоями. Но никакие его слова и поступки не могли заставить ее окончательно забыть об алкоголе, взять себя в руки и заняться делом. Тем временем ее бизнес приходил в упадок, и «Антёку-Ро» с каждым днем терял популярность.
Наконец наступил такой день, когда Сайдзё понял, что не может больше смотреть на красавицу Окити, разрушающую себя пьянством, и перестал посещать «Антёку-Ро». Она потеряла последнего друга. С этого момента ничто уже не могло остановить Окити, и жизнь ее вышла из-под контроля разума. Все, что происходило дальше, напоминало какое-то мрачное безумие, перемежающееся редкими вспышками света.
Сайдзё осознавал, что теперь жизнь его навсегда будет отягощена тяжелым бременем вины перед другом и его возлюбленной. Ведь трагедия произошла только из-за того, что Сайдзё неправильно расценил отношения Цурумацу и Окити; более того, слишком поздно признался другу в своей ошибке, когда ничего уже нельзя было изменить. И в результате сам он теперь отвернулся от Окити, не в силах больше выдерживать ее неостановимого пьянства, а оно, собственно, и явилось следствием его роковой ошибки.
Осенью 1890 года дела в «Антёку-Ро» пошли совсем плохо, из-за полного безразличия хозяйки к тому, что творилось вокруг нее. Она ежедневно напивалась и совершенно не заботилась о клиентах. Однако Окити понимала, что все это не может продолжаться долго, а потому делала вид, что ничего плохого с ее заведением не происходит. Изо дня в день ей приходилось надевать на лицо маску равнодушия, и она стала для нее привычной.
Несколько раз к ней подходил Мики, один из самых преданных ее работников, и сообщал о том, что коллеги потихоньку разворовывают кассу «Антёку-Ро», но всякий раз Окити лишь небрежно отмахивалась и отсылала Мики прочь от себя… В конце концов тот лишь пожал плечами и решил для себя: «Ну, раз уж самой хозяйке все равно, что творится в „Антёку-Ро“, почему бы мне и самому не присоединиться к этой воровской шайке и не погреть руки!»
Когда же Окити осмелилась взглянуть правде в глаза и обратила внимание на состояние дел в «Антёку-Ро», спасти питейное заведение было уже невозможно. Безобразное обслуживание и бесконечные пьяные драки распугали последних постоянных посетителей. Даже самые несгибаемые гуляки, которым всегда море по колено, и те перестали захаживать сюда. День за днем «Антёку-Ро» простаивал; здесь царила тишина, а ведь когда-то сюда с удовольствием приходили люди, чтобы скоротать вечерок и развлечься.