Прошло много лет, а их прежнее несправедливое, жестокое отношение вызывало теперь у нее только чувство боли и унижения. Не осталось больше в сердце свободного места, чтобы простить их и, забыв о прошлом, войти в их общество, став одной из них.
С некоторым облегчением она осознала, что избавилась от постоянного желания ублажать других и всегда волноваться о том, что о ней скажут жители Симоды, что они подумают. А ведь все это началось очень давно, когда Окити — маленькая девочка обязана была доставлять удовольствие и постоянно угождать собственному отцу за то, что благодаря ему появилась на свет такой красавицей. С этим и прожила всю жизнь, но красота не принесла ей ничего, кроме боли и страданий. Сейчас Окити была рада, что все заканчивается и ей больше не придется ни о чем переживать.
Если раньше, когда она шла по улицам Симоды, жители отворачивались от нее, — сейчас гордо шествовала по родному поселку, игнорируя всех и каждого, как будто не существовало здесь никого, кроме нее самой. Только теперь, опустошенная и измученная, у самого конца своей жизни, она все же обрела себя, вернула себе чувство собственного достоинства. Люди не поняли ее вовремя — тогда ей это требовалось больше всего на свете. Им удалось сломить ее дух, но в конце концов она все равно одержала над ними победу и ей уже больше не нужны ни их любовь, ни поддержка, забота и одобрение. Сломленная и духовно, и физически, она по крайней мере освободилась от цепей зависимости.
Однако, получив эту своеобразную свободу, Окити сразу поняла, что существовать так дальше все равно не сможет. Здоровье ухудшалось изо дня в день, и она осознавала, что ее может парализовать в любую минуту, а на лечение болезни требуется очень много денег. Ведь, кроме привычной еды, понадобятся лекарства и целебные травы, и все это лишь для того, чтобы выжить. Но денег у нее уже нет.
— Лучше умереть, чем клянчить деньги у жителей Симоды! — в отчаянии заявила Окити, обращаясь к самой себе.
Она потеряла все, кроме гордости и чувства собственного достоинства. Значит, нужно держаться непобежденной до самого конца, даже если за это придется заплатить жизнью. Ей и раньше приходила в голову мысль о самоубийстве, но она не решалась покончить с собой, поскольку всегда находились причины жить. Сначала у нее появился свой салон «Йуме»; потом оставались подруга Наоко, возлюбленный Цурумацу; наконец, этот «Антёку-Ро». Теперь ничего этого нет, все погибло и в жизни ее больше ничто не удерживает. Наступил такой чудовищный момент, когда у нее больше причин умереть, чем держаться за жизнь. К этому времени Окити поняла, что успела расстаться и со страхом перед самоубийством. Он прошел, подавленный тяжким бременем постоянной бедности, вечных болезней и невыносимого одиночества, отделаться от которого у нее нет ни единого шанса.
А дни шли за днями, и мысль о самоубийстве стала для нее навязчивой идеей. Она принялась планировать собственную смерть. Благородный способ «сеппуку», известный с древних времен, когда человек вспарывает себе живот мечом, совершенно для нее неприемлем — в жизни не могла обидеть ни одно существо, даже вздрагивала, подумав о «сеппуку». Отвергла и повешение; хотелось умереть спокойно, чтобы лицо при этом не исказилось страшной маской смерти.
И пока Окити размышляла, как лучше всего уйти из этого мира, ей снова начали сниться забытые сны. В них было много воды, она словно смыкалась у нее над головой, увлекая вниз, в неизвестную, непостижимую бездну… Вода эта казалась черной и совсем спокойной, навевающей умиротворение… Сон повторялся из ночи в ночь, словно кто-то свыше пытался передать ей некое послание. «Ну конечно, — внезапно осенило Окити, — я умру под шум морских волн!»
Нахлынули приятные воспоминания детства и юности, когда она проводила много счастливых часов на берегу моря. «Как радовались мы с Наоко, играя у самой кромки воды! — с грустью вспоминала Окити. — А волны омывали наши ноги, и чайки громко кричали высоко у нас над головами». Морской берег стал для подружек убежищем, куда они скрывались всякий раз, когда хотели поделиться чем-то сокровенным или просто побыть вдали от многочисленных шумных семейств в домиках с картонными стенами и в комнатах, не имеющих замков.
А весной и летом 1855 года за ней начал ухаживать Цурумацу, все это было рядом с морем, и морской пейзаж и шум прибоя стали самыми приятными воспоминаниями об их романтических встречах. Ну а потом, когда в ее жизни все померкло, именно сюда, к морскому берегу, она прибегала, чтобы скрыться от людей и хотя бы на время забыть о своем позоре. Ведь она в глазах всех Тодзин Окити — «наложница иноземного дьявола»…