Конец марта.
Итак, в Англии в наши дни возможно быть схваченным и уничтоженным без следа. И этим угрожает министр его величества члену одной из старейших фамилий Англии. Что же могут они сделать с любым из англичан, «охраняемых великой конституцией»?
2 апреля.
Осталось два дня. Сегодня я говорил с отцом и полковником Лауренсом:
— Я еду, это будет моя единственная и последняя дань «Белой кокарде». Маршрут — Багдад — Тегеран — Мешед — Люфтабад — Герат — Рабат.
Глава VI
ПЯТНО В ГОРАХ — НЕ ТОЛЬКО ТЕНЬ КАМНЯ: МОЖЕТ БЫТЬ, ЭТО СПИТ ТИГР
Когда-то в этом доме жили наследники персидского престола. За громадной каменной стеной скрываются странные сады: там цветы посеяны полями. Разноцветные квадраты наполняют одуряющими ароматами воздух, над ними густой кашей висят пчелы и насекомые, а по бокам цветочных полей спокойно журчит вода в арыках[17]. Каждое поле отделено от другого дорожками и заканчивается каменной круглой площадкой. Фонтаны — простоя бьющая из земли жемчужная струя воды — рассеяны прямо среди цветов.
Дом очень велик. Резные тонкие двери открыты и, так как окон нет, то кажется, что все здание доступно глазам любого гостя. Это неверно. Я знаю, что многие комнаты скрыты за каменными стенами, и потайные двери известны лишь хозяину и немногим слугам. Кроме этого, центральное здание соединяется перекидным крытым мостиком с другим — гаремом. Это несколько меньший, но еще более изящный дом в стиле эпохи Тимуридов[18]. Там есть внутренний зимний сад.
Кстати, о моем хозяине — Бужнурском хане Мухаммуль Мульке[19]. Он очень тучен. Красное лицо, рыжая борода, манера носить парчовые халаты, чалму и необычайные золотые туфли с загнутыми кверху носами делают его похожим на героя из старинных персидских сказок. Он очень начитан и знает Джами, Саади, Гафиза, Хайяму[20] наизусть. Любезность, манера ходить, мечтательно нюхая цветок, ласковость жестов сочетаются с жадностью и, как мне кажется, с коварством.
Когда я передал ему письма и рассказал, в чем дело, он слушал меня так, как будто бы мы говорили о стихах. Когда я умолк, он взял меня под руку и повел гулять в сад. Я вернулся к делам, ради которых сюда приехал — он стал меня водить по дому. Я чувствовал себя усталым и попавшим впросак — он велел вывести своих лошадей и, блестяще округляя фразы и поэтические сравнения, начал их расхваливать. Тогда я попросил его зайти в мою комнату и собственноручно передал четыре мешка с золотом. Мухаммуль Мульк хлопнул в ладоши и велел своим слугам отнести их в кладовую, как будто это были тюки со старым бельем.
После этого он поклонился и сказал:
— Надеюсь, что вы погостите некоторое время в моем скромном жилище. Что может предложить вам бедный перс: цветы, немного пищи и вина, музыку и танцы, — улыбнулся и вышел.
На столе лежала книга Саади, раскрытая на следующем стихе:
Глава VII
В КОТОРОЙ ОМЕР ХАЙЯМА ГОВОРИТ УСТАМИ ДЕСЯТИЛЕТНЕГО МАЛЬЧИКА
Вечером меня пригласили на дурбар[21], устроенный в мою честь.
В саду на большой каменной и круглой площадке сидели 12 человек — старейшин племен.
Тучные, с обветренными лицами, роняя на выкрашенные хной огненно-красные бороды горячий жир плова, они дышали здоровьем, казалось, распространяя вокруг себя аромат горных ветров и лошадиного пота. Они были почти неподвижны, поджав под себя ноги, погружая пальцы в плов и нарушая громким чавканьем тишину ночи.
Среди них в золотом шитом мундире и черной шапочке сидел Мухаммуль Мульк.
Тара[22] дрожала, роняя звуки, и падали слова «Рубаяда»[23], как капли крови —
Так великий поэт Омер Хайяма говорил устами десятилетнего мальчика, напудренного и накрашенного; короткий парчовый халат, юбочка, серьги в ушах, ожерелье на шее, длинные волосы делали его схожим с девушкой. Он танцевал, сладострастно изгибаясь, под звуки тары и бубна, держа бокал в руке, унизанной кольцами и напевая четверостишия в промежутках между движениями.