Некто Богун, закончивший жизнь на Сахалине, угрожая расправой, вымогал деньги с купцов, а попутно «крышевал» плативших ему торговцев, которым выдавал записки-индульгенции: «Не трогать. Богун» [40]. В 1890 году сыскную часть одесской полиции возглавил Виталий Владимирович Ланге. Подобно Путилину он был сыщиком по призванию и сумел раскрыть сотни преступлений. Ланге приходилось нелегко, потому что портовая Одесса была особенно привлекательна для иностранных преступников. Помимо собственных воров и мошенников здесь действовали греки, французы, итальянцы и турки, бороться с которыми было особенно тяжело. Известный шнифер грек Распопуло сумел взломать 200-пудовый сейф магазина на Дерибасовской и сбежал за границу с похищенными 80 тыс. руб. Одесские воры ходили в окружной суд, как в университет, и учились на ошибках своих собратьев. Самым известным вором в Одессе слыл Гриша Тертычный по кличке Черт. С 1905 по 1916 год он совершил около 200 краж и 8 побегов из тюрем. Преград для него практически не существовало: с ловкостью черта он спускался по водосточным трубам, перелетал пролеты между крышами и на ходу прыгал с поездов.
В отличие от Одессы-мамы криминальная звезда Ростова, заслужившего прозвище папы российской преступности, взойдет уже после революции, но предпосылки для этого закладывались в те годы, когда после отмены крепостного права на Кубань хлынул новый поток переселенцев. Среди них было немало тех, кто пытался в этом центре исконно казацких земель скрыться от правосудия. Кубанскую преступность характеризовала особая жестокость, здесь свирепствовали свои «душители», убивавшие людей в поездах, и «факельщики», которые пытали свои жертвы огнем. В течение пяти лет на жителей Ростова наводила ужас шайка «степных дьяволов», превосходившая по жестокости даже разбойный кубанский люд. В годы первой русской революции грабежи и мародерство достигли такой степени, что отчаявшиеся жители прибегали к самосуду. Укравшему арбузы запихивали их в шаровары и заставляли ходить в таком виде по станице и кричать: «Я - вор!» За более тяжкие кражи били до полусмерти, за убийства растерзывали на месте. Ввести эти вспышки народного гнева в правовое русло полиции удавалось не всегда. Лишь в 1908 году, когда на Кубани появились сыскные отделения, одно из которых возглавил местный Путилин - Александр Петрович Пришельцев, уровень преступности несколько стабилизировался, чтобы вспыхнуть с новой силой в годы революции и Гражданской войны.
Основы криминальной иерархии были заложены в конце XIX века. Преступное сообщество разделяется на своеобразные группы-артели. Наименьшей, но самой опасной среди них были грабители и убийцы; самой многочисленной - воры, которые дифференцировались на множество специальностей в зависимости от объекта посягательств и способов совершения преступления. Как, например, конокрады - представители, пожалуй, одной из древнейших воровских профессий на Руси.
Логично предположить, что кражи транспортных средств начали происходить с того момента, как человек догадался о том, что ехать на ком-то или на чем-то быстрее и удобнее, чем ходить пешком. И первыми такими угонщиками по праву можно считать конокрадов.
В большинстве случаев конокрады работали компаниями. Шайки могли состоять из нескольких сотен человек, разделяющих между собой районы и дробящихся для совершения преступления. Каждый исполнял свою функцию. Так, например, главари шаек являлись хозяевами «золотых контор» - главных воровских пунктов. Таких контор каждая шайка имела несколько, и они являлись передаточными пунктами для краденых лошадей. «Золотые конторы» существовали под видом постоялых дворов, корчм. Здесь были оборудованы секретные места для лошадей.
Выезжали конокрады на блат в повозке, запряженной парой хороших лошадей. Всегда вооруженными. Они знали, где находится косяк (табун), и останавливали свою повозку на некотором расстоянии от него. Воры оставляли одного товарища в повозке, а сами, запасшись уздечками и крючками для «браслетов», отправлялись к «малине». Сидящий в повозке конокрад оставался на стреме. Воровали лошадей поздно ночью, когда сторожа уже спали. Во время побега конокрады старались держаться поближе к лесу. Погоня за конокрадами была делом опасным, поскольку злоумышленники не задумываясь пускали в ход огнестрельное оружие.
В конокрадских шайках участвовали люди различного общественного положения, к ним нередко примыкали полицейские. В особенности - урядники. Они, конечно, не принимали прямого участия в кражах, но помогали в сбыте лошадей, скрывании конорадов, заведовании «золотыми конторами». Цены на лошадей конокрады устанавливали в зависимости от удаленности от места кражи.
Вблизи «зашухерованного» места краденому коню грош цена. Но если конокрад отскочил уже на 200-300 верст, цена коню уже другая.
Крестьяне полностью находились под властью конокрадов. К этому их принуждала почти полная угнетенность, беззащитность от злодейского произвола и убеждение в тщетности борьбы с конокрадством. Тесное сношение с другими преступными элементами, деловая, правильно организованная связь между руководителями и агентами за тысячи верст, выработанная временем история конокрадства придавали обществу конокрадов характер государства в государстве. Сложная система влияния на население, тщательное знакомство с его характером и слабыми сторонами, умение производить давление на власти, которые всевозможными способами, начиная от страха и кончая всяческими благотворениями, делают «ручными», - все это давало конокрадам трудносокрушимую силу.
Общество конокрадов не ограничивалось только похищением лошадей. Они совершали разные преступления против чужой собственности. Побывав в Сибири и на каторге и сбежав оттуда, многие конокрады становились инициаторами ночных грабежей, разбойничьих нападений с оружием в руках. И редкий случай обходился без кровопролития.
В 1899 году в Юго-Западном крае было обнаружено более 60 человек, составлявших часть знаменитой смелянско-муровецкой шайки, состоявшей главным образом из евреев. Главарями были бывшие каторжники или сибиряки. Муровецкая шайка оперировала в районе, состоявшем из 6 губерний края, и даже прославилась своими убийствами в Харьковской губернии. Цыгане не совершали сотой доли того, что проделывала смелянско-муравецкая шайка. Она в каждом городе, в каждом местечке имела своих агентов. Оповещенные наводчиками члены шайки из разных мест края съезжались для совершения преступления. Дерзость и жестокость разбойников были удивительны, они душили, стреляли и резали людей. Эти же злоумышленники производили за плату поджоги.
Хотя в прежние времена конокрадство преследовалось довольно сурово (в России XVII века его ставили по наказанию наряду с политическими преступлениями, а виновных казнили, рубили руки, стегали плетьми), тем не менее, больше всего конокрады боялись не суда, а быть пойманными мужиками… Их страшил самосуд… Конокрадов убивали без жалости: вбивали кол в горло, оскопляли, прижигали раскаленным железом, выжигали глаза…
Впрочем, понятно, что в эпоху стремительно наваливающегося прогресса, отнюдь не конокрады представляли собой элиту уголовного мира. На криминальном топе в ту пору были мошенники, одни из которых обманывали государство, а другие дурачили частных граждан. Эти последние в свою очередь делились на фармазонщиков, басманщиков, менял, женихов и пр. Среди российских мошенников весьма популярны были карточные шулера. Немногочисленную, но хорошо организованную и технически оснащенную группу представляли фальшивомонетчики. Мощным резервом дореволюционной российской преступности являлись профессиональные нищие - Иваны, родства не помнящие. Они преимущественно состояли из маргиналов, которые прибегали к различным уловкам, чтобы вызвать сострадание у окружающих.
Наконец, в ту пору в быт профессиональных преступников входят доселе малоизвестные наркотики: «Перебиты, поломаны крылья, / Серой болью всю душу свело. / Кокаина серебряной пылью / Все дороги мои замело». Причем ушлые мазурики в больших городах тут же нашли им не самое тривиальное применение, В данном случае речь идет не о сбытчиках дурманящего зелья (с ними-то как раз все понятно), а о преступниках, использовавших последствия наркотического эффекта для совершения краж и Грабежей.