Коснулись доктрины Монро, а вместе с нею и «злобы» против янки. Вино и обида бросились нам в головы.
Мы вышли на улицу. Было еще рано, и на улицах было полно народу. Мы жаждали мести. Но в то же время могу сказать, что нас спровоцировали. Теперь десятки горожан, не пожелавших уступать нам дорогу, отлетали к стене, многие оказались в канаве.
На следующий день дорога перед человеком в мундире «дяди Сэма» сразу расчищалась. Однако этот урок имел и плохие последствия. Наши рядовые, взяв пример с офицеров, принялись колотить мексиканцев. А те, в свою очередь, застав наших солдат в одиночку, вымещали на них злобу, и в некоторых случаях дело кончалось убийством.
Игра продолжалась, и вскоре стала крайне жестокой. Днем мы могли идти, куда вздумается; но с наступлением темноты выходить на улицы стало опасно. Если одинокий офицер, или даже двое или трое обедали в какой-нибудь отдаленной части города, им приходилось оставаться на ночь у хозяев, или рисковать жизнью на пути домой!
Вскоре командующий издал строжайший приказ, по которому ни солдат, ни офицер не должны были выходить на улицу в одиночку без разрешения командира отряда или части.
Мы предвидели восстание «ангелов», которых теперь называли не иначе как «дьяволами». Были приняты предупредительные меры. С этого времени нам запрещено было выходить за пределы расположения части, за исключением смотров и учений. Мы оказались в настоящей осаде!
Выходить в город, не опасаясь за свою жизнь, можно было только днем, да и то лишь в непосредственной близости от казарм. Тех, кто все же уходил на окраины, утром обнаруживали убитыми.
Не лучшим образом повернулись дела в Городе Ангелов!
Глава III. ЖЕНЩИНА НА БАЛКОНЕ
Несмотря на описанные и некоторые другие неприятности, я не был среди тех, кто предпочитал квартироваться в Тимбукту.
Место иногда начинает нам нравиться из-за самого банального происшествия. Именно такое обстоятельство и определило мою склонность к Пуэбла.
Человеческое сердце способно на чувства, которые превращают грязь в бриллианты или темноту — в свет, по крайней мере в воображении. Под их влиянием крестьянская хижина превращается в королевский дворец, а деревенская девушка — в королеву.
Пуэбла казался мне раем, ибо я знал, что здесь живет если не ангел, то «прекраснейшая из женщин». Но видел я ее только случайно и один раз. К тому же на большом расстоянии и всего лишь с минуту.
Произошло это, когда при входе в город авангард нашей колонны, достигнув Пласа Гранда, получил приказ остановиться. Мой отряд оказался возле внушительного трехэтажного дома, украшенного фресками, с балконами и порталами.
Бывают времена, когда человек может позволить себе забыть строгие правила этикета; и хотя это может показаться не рыцарским, завоеватель имеет право заглядывать в окна побежденного города. Как и мои товарищи, я воспользовался этой дерзкой привилегией и принялся рассматривать дом.
В окнах первого этажа не было ничего, кроме красных железных прутьев и черной пустоты за ними. Но, взглянув наверх, я остолбенел. Я увидел окно с зелевыми жалюзи и с балконом перед ним. Опираясь на подоконник, у окна стояла женщина. Большей красавицы я никогда не видел и даже не представлял себе. Помню, я еще подумал тогда: если в Пуэбла есть еще хоть одна такая, город по справедливости получил свое название — Город Ангелов!
Смуглая, с глубокими темными глазами, с роскошной гривой черных волос, в которую был воткнут большой черепаховый гребень, с такими безукоризненными бровями, что они казались нарисованными, с нежным пушком на верхней губе, что свидетельствовало об андалузском происхождении… Эта девушка поразила меня с первого взгляда.
Я уставился на нее — несомненно, очень бестактно, — и заметил, что она тоже посмотрела в мою сторону.
Вначале мне показалось, что она смотрит доброжелательно, потом посерьезнела, как будто возмутилась моей бестактностью. Я отдал бы все, лишь бы смягчить ее. О, если бы у меня был цветок, чтобы бросить к ее ногам! Я знал, как действуют на мексиканских мучачас note 5 такие знаки внимания. Но, к несчастью, цветка у меня не было. Тут мне пришла в голову мысль о другом подарке. Мою саблю украшал плетеный шнур; золотая кисточка была мгновенно отделена от рукоятки и упала на балкон к ногам красавицы.