Час увенчался ничтожным прогрессом. Однако всегда именно в момент абсолютного тупика, когда верхнее освещение в заплесневелых коридорах вашего мозга отключается лампочка за лампочкой, вас на краткий миг осеняет. Так и случилось, в точном соответствии с графиком.
Никому нет дела. Ни Стару (который сидит в противоположном углу комнаты, весело постукивая пальцами по клавиатуре), ни Сикофанту, ни единому работнику Банка. Всем наплевать. С другой стороны, с какой стати им об этом думать? Я — лишь один из нескольких сотен обезьян, отдувающийся сам за себя, накачиваясь глюкозой и кофеином, вкалывая как раб, чтобы через несколько десятилетий получить заветный приз — мягкое розовенькое создание с точеными ножками, которое пару лет будет ласкать мое волосатое тельце и торчащие уши на личной яхте, пришвартованной у Итальянской Ривьеры.
Есть, конечно, и оборотная сторона: в момент просветления обезьяна выходит за рамки своей обезьяньей сущности и обнаруживает бесконечное множество путей, ведущих к горизонту. Она может заниматься чем угодно и быть кем угодно. Видите отверстие в сетке, обтягивающей клетку, рядом с грудой гнилой банановой кожуры? Это, братья-приматы, свобода. Хватит чесать задницы и вылизывать пальцы под взглядами посетителей или бесконечно скакать с ветки на ветку, вызывая нервные смешки у обычно надутых, мрачных туристов. Ну же, братья и сестры, давайте жить согласно гордому антропологическому статусу протолюдей!
Я выключил монитор и положил голову на стол. Утром у меня будет ныть спина, а на щеке останутся отпечатки канцелярских скрепок, но сейчас эта неудобная поза казалась несказанным блаженством. Единственные звуки — успокаивающее гудение кондиционера и щелканье клавиш под быстрыми пальцами Стара. Стара, который не спит. Стара, который, опровергая все логические построения, выведенные мной для нашего мира, непостижимым образом любит свою работу. Страстно. Вы будете говорить с ним о новом фильме, который умудрились посмотреть в свой уик-энд, и вдруг ни с того ни с сего на его лице появляется непонятная улыбка, он начнет раскачиваться взад-вперед на каблуках и с довольным видом скажет:
— Нет, ну как же все-таки круто! Невозможно представить, что я мог выбрать другую профессию.
Поспи немного, приятель.
Я задремал. Меня мучили по-настоящему страшные сны. Не кошмары, снившиеся в юности, когда старики с высохшими морщинистыми лицами и ржавыми канцелярскими ножами протискивались сквозь щели в закрытых окнах, и не зловещие откровения — мне снился сон о функциях «Экселя»: расстановка табуляции в колонках, вставка строк, «убивание» перекрестных ссылок и победа над зловещим «#REF!». Хотя тело молило об отдыхе, хотя бы получасе быстрого сна, мозг сыграл со мной дурную шутку: не отключился.
Я проснулся от лучей горячего августовского солнца, лившегося в окно. Чувствовал я себя прескверно: во рту как кот… ночевал, шея затекла. Я по-прежнему был без сил, хотя голова болела уже меньше. Рубашка не просто помялась — спереди на ней красовалась таинственная коричневая полоса, которой не было вчера вечером. Включив монитор, я взглянул на часы в нижнем углу: восемь пятнадцать. Времени, чтобы съездить домой переодеться перед встречей с Клиентом, не осталось.
Встреча с Клиентом! Да она началась пятнадцать минут назад…
Смотритель зоопарка щелкает хлыстом. Проблеск озарения исчезает, обезьяна теряет нить рассуждений, делает шаг назад на пути к превращению в человека и сворачивается в позу эмбриона подле груды гнилой банановой кожуры.
Вот и все.
Мне хана.
Глава 1
Аксиома инвестиционного банка: в конце концов все каким-то образом оказывается сделанным. Несмотря на нереальные сроки, сбои принтера, безруких секретарш, туннельный синдром, «зависающий» каждые пять минут Интернет, и судорожный галоп в копировальную комнату переплетать буклеты для презентации за пять минут до начала заседания — так или иначе, на девяносто девять процентов работа, представленная Клиенту, выглядит безупречно. Или по крайней мере Клиенту не доводилось видеть лучше. Можно подумать, у Банка, в отрицание фундаментальной физики, есть маленькие пространственные «карманы», свищи, открывающиеся за считанные мгновения до произнесения вердикта «осужден на вечные муки» и позволяющие перемалывать числа[6] быстрее скорости света.
А еще в банках водятся такие, как наш Стар. В четыре утра он решил сходить за кофе, бросил в меня ластиком, заметил, что я не шевельнулся, когда резиновый кубик отскочил от моего лба, включил мой монитор, прочитал Сикофантов мейл, заметил в таблице многочисленные «#REF!», быстренько откатил меня на стуле в сторону, уселся за компьютер и сделал все тип-топ, отправив готовый вариант машиной Банка на Сикофантову холостяцкую хату ровно к шести утра. Сейчас мой спаситель сидел в той же позе, что и перед тем, как я вырубился, — выпрямившись перед своим монитором с электронной таблицей. Он даже ухитрился найти время переодеться в отглаженную рубашку.