Отдельно следует сказать о фальсификации роли Джунаид-хана[631]. В середине 60-х гг. появилась посвященная ему статья. Анонимный автор из журнала «Среднеазиатское обозрение» дал ей претенциозное название «Джунаид-хан — «король» Каракумской пустыни»[632]. Автор попытался, по его словам, «соединить воедино» во многом «противоречивые советские источники о подвигах одного из наиболее грозных противников создания советского режима в Средней Азии»[633] Библиография, как обычно, пестрит названиями советских работ конца 50-х — начала 60-х гг., однако из содержания статьи видно, что «геройские подвиги» Джунаид-хана интерпретировались автором в тогановском духе. Описывая «героическую биографию» курбаши, автор статьи демагогически восклицал: «Национальный герой или бандит, феодальный эксплуататор или платный агент англо-турецкого империализма?» — и сам же отвечал, что оценка советскими историками деятельности Джунаид-хана необъективна, а верным является мнение буржуазных авторов[634]. Бандитские действия главаря хивинских басмачей оправдывались голословным клеветническим утверждением, будто… всем туркменам был присущ «разбой и бандитизм». Так может написать только человек, стоящий на позициях расизма и неспособный объективно оценить многовековую историю народа — труженика и созидателя, народа, давшего поэта и мыслителя Махтумкули, поэта и музыканта Молланепеса и других выдающихся деятелей. В зарубежной литературе отрицается помощь Джунаид-хану империалистическими кругами Запада, не оспаривается только его связь с бухарским эмиром и Энвер-пашой. При этом всячески подчеркивалось, что у басмачей не было согласованного плана и посему их предводитель действовал на «свой страх и риск»[635].
Правда, отдельные буржуазные историки (например, Монтей) в отличие от других авторов 50–80-х гг. указывают, что басмачи вначале представляли собой обычных уголовников и «национальными героями они стали в ходе борьбы с большевиками»[636]. В целом же современные французские (как и английские, американские, западногерманские) «советологи» предпочитают умалчивать о социальном облике басмачей, их бандитской сущности[637].
Обвиняя советских историков в «огульном изображении басмачей как бандитов», Олкот подчеркивает их «религиозную образованность», то, что они были членами «Кокандского автономного правительства», выходцами «из семей средних землевладельцев, а некоторые были представителями местной аристократии»[638]. Даже племенные вожди, подобно Ибрагим-беку и Джунаид-хану, лицемерно заявляет Олкот, «были грамотными и уважаемыми людьми»[639].
Современные «советологи», в особенности Олкот, превозносят образованность басмаческих главарей, что не выдерживает никакой критики. Достаточно сослаться на уровень грамотности басмачей, действовавших под предводительством Ибрагим-бека. Сам он был малограмотным, а его ближайшие помощники — К. Амиров, А. Мухамедов, А. Улаев — и вовсе неграмотными[640]. То же самое касается Мадамин-бека, Иргаша и многих, многих других. Большинство из них расписывалось на документах простым приложением указательного пальца правой руки.
Относительно грамотными участниками басмачества были муллы и другие представители духовенства, а также белогвардейцы, примкнувшие к басмачам (генерал Муханов и др.). Но это были единицы среди тысяч и тысяч басмачей.
Обращает на себя внимание и то, что басмаческий разбой и террор Олкот выдает за «эффективную систему обложения налогом и реквизиции», якобы с полным пониманием и одобрением встреченную населением Средней Азии[641].
Полностью замалчиваются реакционными буржуазными авторами массовые убийства представителей местных национальностей — рабочих и коммунистов, дехкан, выступавших против басмачей.
За короткий срок в первой половине 1919 г. басмачи убили 100 коммунистов-узбеков из Андижанской старогородской партийной организации. Была уничтожена половина Кувинской партийной организации. Курбаши Хал-Ходжа вырезал почти всех членов профессионального союза, созданного в 1918 г. в городе Оше. Иргаш в конце 1919 г. убил в Чуете 200 дехкан-бедняков и рабочих, активно поддерживавших мероприятия Советской власти[642]. По приказу «правоверного» курбаши Муэтдина басмачи «беременным женщинам вспарывали животы, выбрасывали плод и набивали животы соломой. Детям разбивали головы о колеса арб или устраивали из них козлодранье, и они разрывались на части. Красноармейцев сжигали на костре»[643].
631
Туркменский феодально-племенной вождь, кровавый диктатор Хивы в 1918–1920-х гг., Джунаид-хан (Джунаид Курбан Мамед, 1860–1938) характеризуется как человек «необыкновенного ума, смелости и организаторских способностей», хотя хорошо известно, что он начал бандитский разбой задолго до революции в Хивинском ханстве. Жестокий, алчный, коварный, честолюбивый Джунаид со своим отрядом совершал разбойничьи нападения на соседние племена, грабил узбеков, каракалпаков. В 1911 г. убил родного брата и присвоил его имущество. Ему удалось объединить под своей властью несколько туркменских племен, создать весьма значительный по хивинским масштабам вооруженный отряд.
В 1915–1916 гг. Джунаид совершил несколько набегов на Хиву, стремясь захватить власть и одновременно грабя население. Он потерпел поражение, ушел в каракумские пески, а затем откочевал в Иран.
После победы революции контрреволюционные круги увидели в Джунаиде подходящего союзника для борьбы с трудящимися. Белогвардеец полковник Зайцев, командовавший казачьими частями в Хиве, установил с ним личные контакты.
В январе 1918 г. 1600 вооруженных всадников Джунаид-хана вошли в Хиву. Хивинский хан Исфендиар покорился ему и формально остался на троне. Джунайд стал диктатором Хивы. Так басмачество было возведено в ранг государственной власти.
Банды Джунаид-хана неоднократно нападали па города Петро-Александровск и Нукус, входившие в состав Туркестанской АССР, грабили окрестное население, угоняли лошадей, верблюдов, баранов, вывозили хлеб, жестоко пытали пленных, расправлялись с крестьянами и ремесленниками.
Во второй половине 1919 — начале 1920 г. немногочисленные части Красной Армии и хивинские революционные добровольческие отряды нанесли ряд поражений басмачам и взяли резиденцию Джу наид-хана — Бедиркент. Сам он бежал в пески Каракумов. В октябре 1920 г. пополнившиеся банды Джунаид-хана, вооруженные английским оружием, снова активизировались, захватили Кунград и окружили Нукус. Весной 1921 г. основные силы басмачей на территории Хорезма (Хивы) были разбиты, и Джунаид-хан был вынужден вновь укрыться в пустыне. В конце 1923 г. Джунаид-хан довел численность своих банд до девяти тысяч человек и начал активные действия. Ему удалось захватить Хазарасп, осадить Хиву и Hoвoургенч. После трудной и упорной борьбы к концу 1924 г. все крупные банды басмачей па территории Хорезмской республики были ликвидированы.
В 1924 г. Джунаид-хан сдался Советской власти. Он был амнистирован, но не прекратил вооруженной борьбы с народной властью. Злобный хищник, недавний властитель Хивы, он не мог примириться с поражением, с новой жизнью, властно вторгавшейся в самые отдаленные уголки Туркмении. Джунаид по-прежнему поддерживал связи с английской разведкой, с контрреволюционной эмиграцией, сколачивал новые басмаческие отряды, распускал слухи о том, что со дня па день капиталистические государства нападут на СССР.
Летом и осенью 1927 г. из-за границы к Джунаиду прибыло несколько караванов с оружием и боеприпасами. Из Кабула и Мешхеда то и дело приезжали курьеры с инструкциями от иностранных спецслужб. 19 сентября 1927 г. Джунаид-хан поднял мятеж против Советской власти, но его банды были разгромлены, а сам он бежал за границу (Зевелев А. И., Поляков Ю. А., Чугунов А. И. Указ, соч., с. 36–37, 42, 43, 81, 83–84, 151; Погорельский И. В. История Хивинской революции и Хорезмской народной советской республики. Л., 1984; Гражданская война и военная интервенция: Энциклопедия. М., 1983, с. 55–56).
632
Dzhunaid-Khan — «King of the Karakum Desert». — The Central Asian Review. London, 1965, vol. XIII, N 3, p. 216–226.
637
Сами басмаческие главари по отрицали своих разбойничьих действий. Так, один из курбаши Ибрагим-бека, Алят Палван Ильмирзаев, показал на следствии в 1931 г.: «Байду я содержал за счет населения, конечно, население добровольно не давало продовольствия, приходилось отбирать и грабить, за счет награбленного содержать банду» (Пограничные войска СССР: 1929–1938. Сб. док. и матер. М., 1972, док. 179, с. 235).