У них остался единственный способ заработать себе на жизнь – разъезжать с бродячими труппами, выступая в ратушах и на осенних ярмарках. Они делили сцену с гипнотизерами и укротительницами змей, с пошляками-юмористами и стриптизершами в перьях. Да и этот жанр постепенно сходил на нет; оживило его, как ни странно, приближение войны. Жизнь его искусственно продлило введение норм на бензин, из-за чего люди перестали ездить в ночные клубы и центральные кинотеатры. А телевидение еще не пришло в каждый дом, чтобы развлекать сидящих на диване зрителей волшебными трюками. Начало пятидесятых, Эд Салливан[49] и иже с ним – вот это действительно был конец.
И все же время от времени им удавалось собирать полные залы: бывало, на сцену с коротким вступительным словом выходил даже Олли, разогревая аудиторию серьезными, но увлекательными пояснениями. Вскоре он стал непременным участником всех программ, которые теперь, по сравнению с прежними выступлениями Тессы, приняли более увлекательный характер за счет добавления элементов драмы или таинственности. Тут приходилось учитывать еще одно соображение. Пока у Тессы хватало нервной и физической энергии, она держалась неплохо, но ее способности, как их ни расписывай, оказались ненадежными. Она стала допускать ошибки. Во время сеансов от нее требовалась полная сосредоточенность, к какой она была не приучена. Да и мигрени становились все тяжелее.
Большинство публики недоверчиво относится к таким сеансам, и это оправданно. В них несть числа всяким уловкам. Несть числа трюкам, обманам. Порой за ними ничего другого и нет. Но изредка у публики – у большинства – зарождается надежда, и тоже оправданная. А вдруг что-то в этом есть? И подогревают это чувство такие, как Тесса: они добросовестны, они разделяют – как никто другой – эту надежду и начинают прибегать к трюкачеству и шаблонным приемам лишь для того, чтобы оправдать ожидания зрителей. Потому что каждый вечер, от раза к разу, необходимо показывать результат.
Некоторые средства грубы, очевидны, сродни фальшивой перегородке в ящике, который распиливают вместе с находящейся внутри женщиной. Спрятанный микрофон. Чаще – использование условных сигналов, которыми обмениваются человек на сцене и его напарник в зрительном зале. Эти сигналы – целое искусство. Причем тайное: никакие записи не ведутся.
Нэнси спросила, можно ли считать искусством тот код, которым пользовались Олли и Тесса.
– У него был широкий диапазон, – ответил, просветлев, Олли. – В нем были тонкости. – После чего добавил: – На самом деле, мы ничем не брезговали. Я, к примеру, выходил в широком черном плаще, который…
– Олли. Что я слышу? Ты – и широкий черный плащ?
– Вот именно. Черный плащ. Кто-нибудь из зрителей завязывал Тессе глаза и докладывал остальным, что повязка сидит плотно, после чего я вызывал на сцену добровольца, надевал на него свой плащ и обращался к Тессе: «На ком сейчас мой плащ?» Или: «Кто надел мой плащ?» Или «накидку». Или «черное одеяние». Или: «Что тут у нас?» Или: «Кого ты видишь?», «Какого цвета волосы?», «Какой рост?» Все больше конкретики. Это шло у нас первым номером.
– Ты можешь об этом написать целую книгу.
– Была у меня такая мысль. Обнародовать разоблачение. А потом я подумал: кому это надо? Людям либо нравится, либо не нравится, когда их дурят. Доказательства никому не нужны. Была у меня и другая задумка: написать роман-загадку. Это само собой напрашивалось. Думал огрести большие деньги, чтобы мы могли бросить это занятие. Еще хотел написать сценарий. Ты смотрела этот фильм Феллини?..
Нэнси не смотрела.
– Бред полный. Не Феллини, а мои прожекты. На тот момент.
– Расскажи про Тессу.
– Я же тебе писал. Разве я тебе не писал?
– Нет.
– Значит, я Уилфу писал.
– Он бы со мной поделился.
– Ладно. Допустим, не писал. Наверное, самое паршивое время было.
– В каком году?
Олли точно не помнил. Шла война в Корее. При Гарри Трумэне[50]. Сперва они подумали, что у Тессы грипп. Но ей становилось все хуже и хуже, силы уходили, тело покрылось непонятно откуда взявшимися синяками. Оказалось, это лейкемия.
В самую жару их занесло в какое-то горное захолустье. Они собирались до наступления холодов перебраться в Калифорнию. Но не смогли доехать даже до следующего пункта своего турне. Труппа продолжила гастроли без них. Олли устроился на радиостанцию в ближайшем городке. Благодаря совместным выступлениям с Тессой у него был хорошо поставленный голос. На радио ему доверяли читать новости и многочисленные рекламные объявления. Некоторые из них он же и сочинял. Его предшественник проходил курс лечения (чуть ли не «лечения золотом») в клинике для алкоголиков[51].
49
51
Инъекции хлорида золота, состав которых не разглашался, предложил американский врач Лесли Кили (1836–1900). Так называемые «Институты Кили», практиковавшие «лечение золотом», существовали во многих странах с 1880 по 1966 г. В настоящее время этот метод считается не более чем успешной мистификацией.