В этом описании советского журналиста, мы, конечно, не знаем, где правда, а где пропагандная ложь. Однако факт убийства атамана Дутова советскими чекистами достоверен. Тогда он для них представлял большую опасность, в связи с общей обстановкой в стране. В те дни советская граница в Семиречье была приведена в боевую готовность. В Джаркенте и в других пограничных городах был введен комендантский час и особое положение. Советские комиссары серьезно опасались нападения белых из-за границы. Боялись, что дутовцы и другие белые начнут мстить за убийство атамана Дутова. Но этого не случилось – некому было заменить атамана Дутова.
Спустя несколько месяцев части Красной армии перешли границу Китая, разгромили интернированные и обезоруженные полки корпуса генерала Бакича и тем самым ликвидировали опасность вторжения белых в Семиречье. Военное положение было отменено, но агенты ЧК усилили свою работу по «ликвидации врагов» советской власти. Расстреливали беспощадно и без суда, по решению комиссии ВЧК. Чекисты ловили тогда бежавших белых и в приграничных городах Китая, не считаясь ни с какими международными законами…
В октябре 1971 г. в газете «Новое русское слово» было помещено письмо в редакцию г-на Ю. Маркова о судьбе убийцы атамана Дутова, которое приводится ниже.
«Не так давно в «Новом русском слове» была напечатана статья о гибели атамана Дутова в Кульдже. Предателем и убийцей назван некий князь Чанышев, тогда начальник милиции в г. Джаркенте (теперь город Панфилов). Оснований сомневаться у меня нет, и думаю, что могу осветить дальнейшую карьеру предателя. В середине тридцатых годов командиром 3-й горно-стрелковой дивизии в г. Термезе был тоже Чанышев{21}, бывший царский офицер; говорили, что он бывший князь. Это был рослый, красивый, атлетически сложенный татарин. Лично знаком я с ним не был, но близко видел несколько раз. Летом 1937 года, как заслуженного партийца, – его, конечно, сгребли. Вновь я встретил его в январе 1940 года у подъезда 1-го дома обороны в Москве. Вид его не оставлял сомнений о месте, откуда он только что вышел. Очевидно, переодеться ему было негде. С началом войны он попал на активную службу и к концу ее стал генерал-лейтенантом, комкором. В советском Военно Историческом Журнале (кажется, за 1961 год) видел его на снимке с реабилитированным комкором Тодорским, просидевшим 16 лет, и маршалом авиации Новиковым. Отдельный и очень хороший снимок Чанышева помещен в воспоминаниях маршала Рокоссовского «Солдатский долг». Искрение уважающий Ю. Марков».
Приближающийся день войскового праздника, День святого великомученика и Победоносца Георгия, невольно будит в душе воспоминания о таковых же днях, проведенных в прошлом. И как ни странно, но дни, отстоящие значительно далеко, запечатлелись в памяти сильнее и рельефнее. Десятки лет в Шанхае, и все войсковые дни слились в один. Трудно сказать, чем отличался праздник 33-го года от 32-го или 30-го, 40-го от 43-го и т. д. Прошли, слились в одну шаблонную картину жизни серенькой обыденщины, не оставив в душе четкого следа. А чем дальше по времени, тем ярче.
Вот ясно, четко до мельчайших подробностей вижу стоянку казаков на реке Булугун в Монголии. Солнечный день. Церковь из тола, под ногами прошлогодняя ветошь, среди которой пробивается ярко-зеленая свежая травка. Кусты карганы и облепиха, покрытая желтым цветом. Полянка и небольшие бугры, на которых разбросаны землянки 1-й и 2-й сотни и дырявые прокопченные хотхуры 4-й сотни.
Коней у нас уже нет. Часть продали или сменяли на муку, толкан, на табак и на люшки с китайской жаной, а большей частью раскрадены монголами и киргизами. Но все это нисколько не портит праздничного настроения. После молебна парад. Парад принимает старший оренбуржец генерал-майор Карнаухов{24} и почетный гость начальник отряда полковник Сокольницкий{25}. По окончании официальной части начинаются игры. Открывает занавес из долимбы тоже тыловый театр. Хор, песни, танцы и на душе весна и праздник. Все бодрит какое-то чувство лучшего будущего. Все чего-то ждут и на что-то надеются.
Вот еще дальше лагерь на реке Эмиль 1920 г. День хотя и солнечный, но ветреный и холодный. Чистое поле. С одного края громадная брезентовая палатка, а в ней китайский генерал – чугучакский Фу-ду-тун, почетный гость на нашем конном празднике. Вокруг намеченного живой цепочкой круга толпятся тысячи казаков и солдат, среди которых время от времени мелькают китайские «чирики» – так называли китайских солдат, одетых в синие куртки с нашитыми на груди и на спине красными кругами, а в них какие-то китайские иероглифы. Кое-где виднеются черномазые и скуластые, с длинными косами «солоны» – родные братья наших калмыков – и, наконец, в большом числе милые нашему сердцу малахаи местных киргизов, вид которых заставляет на некоторое время забыть, что мы в Китае, а не у себя в зауральской степи.
21
Автор письма заблуждается. Чанышева, о котором идет речь в его письме, звали не Касымхан, а Якуб Джангирович, и он едва ли мог быть офицером Русской армии. Он, хотя и был членом партии с 1917 г., был очень молод и выдвинулся как раз накануне репрессий: при присвоении персональных воинских званий в 1935 г. его не было даже в списке полковников, а к 1937 г., когда был, действительно, репрессирован, он был уже комдивом. 22 февраля 1944 г. он был произведен в генерал-лейтенанты, а в 1987 г. в «Красной звезде» было помещено извещение о его смерти (как бывшего старшего преподавателя академии Генштаба).
22
Кочнев Дмитрий Васильевич, р. 10 сентября (9 октября) 1893 г. Оренбургский Неплюевский кадетский корпус (1912). Подполковник. В белых войсках Восточного фронта; в марте 1918 г. в партизанском отряде есаула Жукова, затем в Оренбургской армии, в марте 1920 г. в 4-м Оренбургском армейском корпусе. В 1920 г. в лагере на р. Эмиль в Китае, весной 1921 г. командир 1-й Оренбургской казачьей дивизии в отряде генерала Бакича в Китае и Монголии до 19 октября 1921 г. Полковник. В эмиграции в Китае, к 1936 г. атаман Оренбургской казачьей станицы в Шанхае. После 1949 г. – в США. Председатель Кружка ревнителей истории Оренбургского казачьего войска. Умер 21 мая 1981 г. в Сан-Франциско.
24
Карнаухов Николай Петрович. Офицер Оренбургского казачьего войска. В белых войсках Восточного фронта; командир 1-й бригады Оренбургской казачьей дивизии, на 12 августа 1919 г. действовал в районе Кустаная в составе сводного казачьего отряда. Генерал-майор (с 14 августа 1919 г.). Участник «Голодного похода» Оренбургской армии; в октябре 1921 г. в Кобдо (Монголия), в 1921–1922 гг. командир отряда в Китае, составленного из бывших частей генерала Анненкова. В эмиграции в 1923 г. в Тяньцзине, затем в Шанхае.
25
Сокольницкий Владимир Юльевич. Полковник Туркестанского стрелкового артиллерийского дивизиона. В белых войсках Восточного фронта; в октябре 1919 г. дежурный штаб-офицер штаба главнокомандующего, в 1920 г. начальник штаба Партизанского инородческого отряда войск Горно-Алтайской области, с 15 марта 1921 г. начальник штаба отряда Кайгородова в Монголии. Участник похода на Алтай в 1921 г. В эмиграции в Китае (Шанхай), затем в США. Умер 10 января 1963 г. в Сан-Франциско.