Погоди. Он-то себя как вел?
Кто?
Причетник. О чем-нибудь спрашивал?
Почему так поздно. Удивлялся: только сейчас собрались крестить? Я объяснила, что отец был безбожник, а он: и дед тоже безбожник? А мать с бабкой не могли позаботиться, чтоб окрестили?
Так и спросил?
Ну. И еще органист. Про мать. Он должен будет записать в метрическую книгу. Хвастался, что учился каллиграфии… Будешь дальше слушать? Мы берем свечу, и ксендз говорит: прими зажженную свечу и храни свое крещение безупречно, дабы, когда придет Господь на свадебный пир, ты смогла Его встретить… Красиво. Были б у нас дети, мы бы их тоже так красиво крестили… Чего молчишь?
Думаю.
О чем?
О том, что если родители… Отца уже нет, мать в любой момент… Тогда мы с ней уже навсегда?
Навсегда. Ксендз так сказал.
Чего замолчала?
Крестить будем в ризнице, под распятием. Распятие аж до потолка, и фигура вся как на ладони. Я смотрела на лицо. На стопы. Хорошо так врать при Нем? Она ни веры от Церкви не требует, ни сама в Церковь не верит, даже имени настоящего не называет. Ты хоть знаешь, как ее зовут?
Так это могло выглядеть.
Так они могли бы разговаривать и в твоем фильме, понадобились бы только еще кое-какие типичные для оккупации детали. Тусклый свет карбидной лампы, хлеб с солью и капелькой подсолнечного масла, затемненные окна… твой сценограф отлично знает, как это делается.
Вот только другого фильма уже не будет.
3. Марек
Прожила у них она (девочка эта)… сколько — неделю? две? И всякий раз одно и то же: просыпается ночью и не знает, где она и как попасть в уборную. Такая большая и писается, удивлялась утром хозяйка. Тем не менее было неплохо. В шкафу щель, дальше ниша, можно даже присесть. Она туда залезала, когда должны были прийти чужие. Однажды пришел мужчина. Не постучался. Может, у него был ключ, может быть, хозяева не заперли за собой дверь. Скорее, был ключ. Он ее сразу заметил. Еще пальто не снял, еще не отпустил дверную ручку, а уже на нее смотрел. Наконец закрыл задвижку — и улыбнулся.
Здравствуй, сказал.
Она молчала.
Он повторил: здравствуй, я — Марек…[5]
Она встала.
Прошла мимо мужчины и…
Как можно было?! Она, смышленая шестилетняя девочка, которая в тайнике ни разу не заплакала, не кашлянула… Что сделала? Вошла в шкаф!
При чужом человеке!
Раздвигала одежду, искала проход! Нет, ей не было страшно. Она злилась. Обозлилась ужасно. Надо же, так себя повела, на глазах у чужого. Как идиотка. Мало того что позволила застичь себя врасплох, еще и прячется. Что он о ней подумает? Вот, подумает, дурочка! От злости и стыда она расплакалась. Ее плач доносился из шкафа, из-под пальто, которые свалились с плечиков… Перестань, говорил Марек, выпутывая ее из вороха одежды. Успокойся, детка…
Новые хозяева потребовали свидетельство о крещении. Прежние должны были стать крестными. Остальное ты знаешь: мужчина и женщина в дальнем конце стола — стол, накрытый чем-то белым…
4. ***
Ну да, не по порядку, знаю.
Должно быть: «…я — Марек».
Потом разговор о крещении.
Потом: «А ложное свидетельство у тебя есть?..»
А нужно, чтобы по порядку?
Так возьми и переставь.
5. Кшиштоф В[6]
…о крестном отце.
Что он был трусоват.
(Не был.)
Как это — не был? Бога не боялся?
(А, Бога. Ну, возможно…)
Интересно, когда больше. Когда согласился солгать и пойти крестить или когда отказался.
А может, просто испугался, что никогда уже от нее не избавится?
(От этой девочки, черненькой, с большими испуганными косящими глазами…)
Ну да. Только коснись еврейских дел — хлопот не оберешься. Того и гляди, в семье начнутся беды. Сиди и жди: что еще на тебя свалится. Только коснись…
Вот и все, что сказал твой тезка, тоже, кстати, режиссер, коллега.
6. Я.Ш., крестный отец
Ты был прав: было что-то еще.
Подпольная деятельность, как оказалось. Термитки и особые задания. Не АК, наоборот, коммунисты.
Термитки? Заряды, которые взрывались не сразу, их подкладывали в немецкие военные поезда, идущие на фронт. Про особые задания я до сих пор ничего не знаю. Он о них вспомнил, когда после войны захотел к соратникам. Его взяли, бумаги у него были лучше некуда: письмо, написанное лично бригадным генералом, одним из командующих польской армией. «Я знаю Я.Ш., он предан нашему делу, — писал генерал. — Может пригодиться в милиции или в органах безопасности на Возвращенных землях[7]».
5
Мариан Спыхальский (1906–1980) — военный, государственный и партийный деятель.
Мариан Спыхальский (подпольные псевдонимы Марек, Орка; 1906–1980) — военный, государственный и коммунистический деятель. В годы оккупации — активный участник Сопротивления в составе коммунистического крыла, командующий штабом Гвардии Людовой (военная организация Польской рабочей партии) (1942) и Войска Польского (1944), с 1945 г. — член ЦК и Политбюро ЦК Польской рабочей партии, а затем созданной в 1948 г. Польской объединенной рабочей партии (ПОРП). В мае 1950 г. арестован, в заключении подвергался пыткам, признал себя виновным во многих преступлениях (шпионаж в пользу Англии, национализм, правый уклон); в марте 1956 г. освобожден, полностью реабилитирован и немедленно введен в состав ЦК и Политбюро ЦК ПОРП, а в ноябре назначен министром обороны. Во время политического кризиса 1968 г. снят с поста министра и назначен председателем Государственного совета Польши (высшая исполнительная должность); после отстранения от власти первого секретаря ЦК ПОРП Владислава Гомулки (декабрь 1970 г.) Спыхальский освобожден со своего поста, выведен из состава Политбюро, а в 1971 г. и из ЦК ПОРП.
6
Кшиштоф Варликовский (р. 1962) — театральный режиссер; в Москве были показаны его спектакли «Крум» (2006; по пьесе Ханоха Левина) и «(А)полония» (2011; награда фестиваля «Золотая маска»).
7
Возвращенные (Западные) земли — условное название бывших территорий Третьего рейха, большая часть которых была передана Польше по условиям Ялтинской и Потсдамской международных конференций в 1945 г. и в результате двусторонних договоров с СССР в 1945–1956 гг. Немецкое население с этих территорий было принудительно депортировано.