Римо запустил в Липпинкотта управляющим с шестидесятого этажа.
– Если у вас что-то на уме, то скажите, что именно. Зачем делать больно невинным людям?
Римо посадил одного из охранников на стол Липпинкотта, прямо на фотографию его семьи, что выглядело на удивление обыденно. Вышиб из охранника дух. Липпинкотт спокойно вытащил из-под него свой отпечатанный листок бумаги.
Римо посадил на стол второго охранника, который вдруг попытался бежать, причем посадил прямо на первого. Тот внезапно потерял сознание.
– Вы пытаетесь мне что-то сказать, – предположил Липпинкотт.
– Да, – ответил Римо.
– Вы пытаетесь мне сказать, что ни мои деньги, ни мои служащие не смогут защитить меня от вас.
– Да, – сказал Римо.
– Что ж, резонно, – согласился Липпинкотт. – Не хотите ли чего-нибудь выпить?
– Спасибо, нет, – сказал Римо.
– Сигару?
– Спасибо, нет, – сказал Римо.
– Венесуэльскую, по пятнадцать долларов за штуку?
– Спасибо, нет, – сказал Римо.
– Так что же вы от меня хотите?
– Оставьте меня в покое.
– Вы уверены, что мы не сможем как-нибудь договориться?
– Уверен.
– А вот это уже невероятно, – сказал Липпинкотт. – Все чего-то хотят. Чего хотите вы?
– Не ваше дело.
– Резонно, хотя я этого и не понимаю. Если вам все-таки когда-нибудь что-нибудь от меня понадобится, дайте мне знать, поскольку мне нужна ваша помощь, и я думаю, что, в конце концов, мне все же удастся ею заручиться.
Римо услышал снаружи пронзительный крик. Липпинкотт включил переговорное устройство.
– Все в порядке, мисс Уоткинс. Нет причин для беспокойства.
– Но, мистер Липпинкотт, в вашем кабинете сумасшедший!
– Говорю вам: все в порядке. Первый ясно выражающийся человек, которого я встретил после смерти дедушки.
– Я вызову полицию.
– Глупости. Вызовите доктора. Здесь раненые. Полиция нам не нужна. – Он выключил переговорное устройство.
– Приятно было с вами познакомиться, господин Мюллер.
– Мне тоже, – сказал Римо.
– Если бы только эти шуты гороховые знали, как разговаривать с людьми. Вот чем плохо, когда у тебя столько денег. Каждый считает, что именно он знает, чего ты хочешь, и никому в голову не придет поинтересоваться, чего же ты действительно хочешь. Они делают от вашего имени всякие ужасные вещи. Как вы себя чувствуете?
– Прекрасно, – заверил его Римо.
– Надеюсь, вы не собирались уничтожить это полотно Сера[1], не так ли?
– Собирался, – признался Римо, возвращая на место картину с точками.
– Я полагаю, чтобы показать, что деньги для вас ничего не значат?
– Верно, – подтвердил Римо.
– Я ее выкуплю.
– Нет необходимости, – сказал Римо. – Она ведь не моя.
Покидая офис Липпинкотта, он подумал: «Если бы люди ясно излагали свои мысли, то добрая половина проблем в этом мире решалась бы простым обсуждением их здравомыслящими людьми».
Глава четвертая
Когда Римо вернулся в Беркшир, его ждало распоряжение сверху. Чиун, который никак не мог совладать с телефонным кодом, понял только слова «тетя Милдред».
– Тетя Милдред? И что дальше? – спросил Римо.
– Тетя Милдред. Я в твои игрушки не играю. Если доктор Смит хочет с тобой встретиться, почему бы ему просто не сказать: «Я хочу с тобой встретиться»? Вместо этого – «тетя Милдред очень сожалеет, что не может прийти», или «у тети Милдред готов обед», или «тетя Милдред собирается переставить мебель в голубой комнате».
– Так ты помнишь, какую именно фразу тебе сказали?
– Не помню, – высокомерно сказал Чиун, как будто, задавая этот вопрос, Римо позволил себе перейти границы дозволенного.
– Да я потому спрашиваю, что одна из этих фраз означает, что нам нужно срочно сматываться отсюда, а другая – что все идет тип-топ.
– Бежать, спасая свою жизнь, – верное средство лишиться ее.
– Не в том дело, Чиун. Просто все они означают совершенно разные вещи.
– Для меня они ничего не означают.
– Да, но для меня они значат многое.
– Ну и сидел бы тогда у телефона, вместо того, чтобы бродить где-то из-за своей глупой похвальбы, – заявил Чиун весьма довольный тем, как он закруглил дискуссию.
Римо до утра прождал повторного звонка, но его не последовало, и он уже собирался соснуть, когда услышал подкатившую к дому машину. По тому, как медленно, осторожно и аккуратно она парковалась, как мягко, без рывка, открывалась ее дверь, чтобы не изнашивались зря дверные петли, Римо понял, что это самый главный – директор КЮРЕ, доктор Харолд В. Смит. Видимо, все-таки в том телефонном разговоре говорилось, что у тети Милдред готов обед. Что означало – оставайся там, где ты есть: будет личный контакт.
– Я вижу, Чиун правильно все понял, – сказал Смит, не утруждая себя тем, чтобы поблагодарить Римо за то, что он открыл перед ним дверь, или хотя бы ответить на его приветствие. – И что вы все жалуетесь, будто он не может передавать кодированные послания? У него все прекрасно получилось. Вы – здесь.
На Смите был темный костюм, белая рубашка и галстук в полоску. С живостью курьера он взбежал по ступенькам на открытую веранду. Солнце уже раскидало огненно-рыжие полоски своих лучей по утреннему серому небу над озером Патусик.
– Не думаю, что в этом доме найдется какой-нибудь кофе, – высказал предположение Смит.
– Верно. Кофе мы не держим. Хотите немного холодной утки?
– Пить так рано?
– Это не алкоголь. Остатки вчерашнего ужина.
– Звучит ужасно, – сказал Смит.
– На вкус еще хуже.
Римо смотрел на Смита и на небольшой пакет в левом кармане его костюма, похожий на туго набитый конверт. «Сколько человек, – подумал он, – сыграли свои маленькие незаметные роли, чтобы собрать то, что было в этом конверте»… Секретарь, подзаработавший на том, что написал и отнес в редакцию журнала статью, в которой утверждалось, что Римо Мюллер писатель, хорошо знающий Африку… Банкир, незаметно открывший месяц назад банковский счет и предоставивший кредит человеку по имени Римо Мюллер, которого он в глаза не видел, но которого очень рекомендовали его друзья. В этом конверте была вся КЮРЕ – сотни людей, каждый из которых, кропотливо делал свое маленькое дело, не зная при этом общей картины.
– Вижу, вы заинтересовались конвертом. В нем – ваши билеты до Бусати и паспорта вместе со статьей за вашей подписью. Вам следуете ней ознакомиться. Ее написали вы.
– Я ее уже читал, – заметил Римо.
– Она еще не опубликована!
– Один чудак, работающий на Липпинкотта, показал ее мне. Они хотели нанять меня.
– Прекрасно. Лучше всяких ожиданий. Превосходно. Мы собирались направить вас в Бусати как журналиста, чтобы в случае чего все свалить на журнал. Но работать на Липпинкотта – это гораздо надежнее. Впервые, Римо, я вижу, что наша операция развивается даже лучше, чем запланировано. С вами такого обычно не случается.
– Я не собираюсь работать на Липпинкотта, – сказал Римо. – И вроде бы объяснил ему это.
– Вы встречались с Лоренсом Батлером Липпинкоттом? – спросил Смит. Римо не понравился прозвучавший в его голосе оттенок завистливого восхищения.
– Ага. Я виделся с Липпинкоттом. И швырнул в него несколько его работников.
– Вы в него… Что?
– Я сказал ему, что отказываюсь на него работать.
– Но это была бы для вас замечательная крыша. Нам нужен кто-то, на кого можно будет потом все свалить, если вы там, в Бусати, вляпаетесь в какую-нибудь историю.
Римо пожал плечами.
– Вас еще не успели ввести в курс дела, а вы уже ухитрились кое-что подпортить, – проворчал Смит.
– Ну и не нужно мне ваше дело, – буркнул Римо, направился к холодильнику, из которого извлек остатки холодной утки и чашку холодного же риса, и, пренебрегая предостережениями Чиуна, принялся это жевать, хотя на душе у него было весьма неспокойно. Смит последовал за ним на кухню.
1
Сера, Жорж (1859-1891) – французский живописец, известный жанрово-пейзажными композициями, исполненными мелкими, точечными мазками.